Девочка сидит в луже, сжимает маленькими кулачками грязь и даже не пытается встать и дать отпор. Единственное, на что ее хватает, так это заглянуть в глаза обидчику — со страхом, который может испытывать только до чертиков напуганный ребенок. Но этого прохиндея не проймешь, он как раз ненавидит жалость и все, ей подобное.

— Какого лешего ты расселась здесь? Проваливай! — рявкает обидчик, заставляя девчонку зажмуриться от страха.

Подойдя ближе, замечаю, как начинают дрожать ее хрупкие плечики, губы, и меня охватывает злость. Неописуемая и неуправляемая.

— Эй, негодник, — рявкаю на парня, потому что прекрасно знаю, что по-другому он ни хрена не поймет. — Малую не тронь! И пацанам своим передай, что, если с ее головы хоть один волосок упадет, будите коридор драить. Пока он не заблестит!

Произнося такие простые слова в защиту мелкой, я успеваю понять, что без моей защиты она здесь не выживет. Ее просто сожрут в этом чертовом серпентарии и даже не подавятся.

— Да она первая начала! — грозно рычит одинокий звереныш в свою защиту, не представляя, на ком еще сорваться.

— Если тебе по шапке влетело от терминаторши, так это чисто твоя проблема, — даю понять, что знаю причину его паршивого настроения. — Оставь девчонку!

— Да пошла она! — Пнув ногой по луже так, что девчонка принялась отплевываться от попавших в рот капель, сорванец убегает.

— Зараза! — рычу, подходя к мелкой, всерьез думая, может, ему снова темную забабахать.

— С-спасибо, — заикаясь, произносит девочка и поднимает на меня взгляд растопленного шоколада, напрочь прописываясь в самом сердце. Я понимаю, что ни за что на свете не должен допустить, чтобы она плакала вновь. Она ведь ребенок. Сестра по несчастью.

— Пошли, — поднимаю ее на ноги, замечая, что платье на ней не из дешевых, следовательно, скоро найдутся родственнички и ее заберут. Ну а пока присматривать за ней буду я.

2. Глава 2

Антон

Тихая гавань, какая она? Что собой представляет и какие тайны хранит?

Для меня это давно летний вечер под старой яблоней в саду, сюда прибывает корабль моих чувств после насыщенного и даже порой напряженного плавания. Только здесь я могу спрятаться от надоедливых надзирательниц и шума детворы. А под вкус кисло-сладких яблок, которых в этом году ну очень много, ощутить приятный покой.

Здесь моя гавань, здесь мое одиночество.

Были когда-то...

Последние несколько месяцев Мандаринка то и дело нарушает мое уединение. С того дня, как я вступился за нее, она начала считать меня своим собственным рыцарем. Тем самым, что спасает хороших девочек от плохих ребят. И благодаря ей я окончательно определился с местом учебы и выбором профессии. Для себя я давно решил, что хочу приносить в этот мир добро, но до конца еще не успел определиться, какое именно.

И сидя под яблоней с учебником по истории в руках, я думаю о том, что меня ждет там, за воротами. Смогу ли я поступить, и куда мне податься, если нет.

Сегодняшний летний вечер ласков и приятен, а закат, когда яркие лучи солнца постепенно уходят, прячась за горизонтом, как-то по-особенному нежен. Хотя, признаться честно, в вечернем зареве порой есть какая-то печаль, возможно, это мое настроение, а может, и правда, если верить египетской мифологии, это регулярная гибель Осириса[1], который вечно возрождается. Прямо как я по утрам в этом ужасном месте.

— Я так и думала, что найду тебя здесь, — произнося елейным голосом, Алинка-Мандаринка садится рядом со мной и как-то по-хозяйски кладет голову на мое плечо.

Смотрю на нее искоса и ловлю трепет шоколадных ресниц. Ее взгляд смотрит на ворота, что видны сквозь кустарники крыжовника, и отдает грустью.