А ведь ей хотелось улыбнуться и похвалить его за столь редкую искренность. Она распорядилась, чтобы его не наказывали.

– Извините, что заставил вас ждать, миссис Виндзор. Меня зовут доктор Анимба.

Доктора уже предупредили, кто его следующий пациент, и все же, беря в руку окровавленную кисть королевы, он почувствовал, что у него повышается давление. Осторожно сняв пропитанную кровью повязку, он осмотрел глубокие порезы на большом и двух других пальцах.

– Как же это у вас вышло, ваше вел… миссис Виндзор?

– Порезалась о консервную банку с фаршем.

– Весьма частая причина травм. Необходимо вмешательство закона. Выпуск таких банок должен быть запрещен.

Доктор Анимба был серьезный молодой человек, убежденный, что закону под силу излечить большинство социальных болезней.

– Доктор Анимба, – вступил в разговор Чарлз, – моя мать прождала приема почти пять часов.

– Да, знаю, это нормально. – Доктор Анимба встал.

– Нормально?

– Конечно. Вашей матери еще повезло, что она не надумала поесть консервов в субботу вечером. Под воскресенье у нас всегда дел невпроворот. А теперь мне пора идти. Скоро подойдет сестра.

Прошелестев занавеской, он исчез. Королева снова вытянулась на больничной каталке и крепко зажмурилась, чтобы не выдать подступивших слез. Она обязана держать себя в руках во что бы то ни стало.

– Это другой мир, – произнес Чарлз.

– Во всяком случае, другая страна, – откликнулась королева.

Они слышали, как доктор Анимба вошел в соседнюю комнатушку, где находились надувная кукла и ее жертва. Они слышали, как доктор прикладывает энергичные усилия, дабы отделить резину от плоти. Слышали, как он произнес:

– Необходимо вмешательство закона.

Покраснев от смущения, Чарлз сказал:

– Как раз завтра я должен был открывать в Тонтоне новую больницу.

– Думаю, жители Тонтона переживут твое отсутствие, – заметила королева.

Они замолчали, ожидая появления обещанной сестры. В конце концов королева заснула. Принц Чарлз смотрел на нее, на ее растрепавшиеся волосы, на окровавленную кофту. Взяв в ладони ее здоровую руку, он поклялся беречь мать как зеницу ока.

В тот же день крохотную гостиную Дианы заполнили посетители – одни женщины. Некоторые принесли с собой альбомы для автографов. В комнате стоял густой запах духов, которые обычно дарят на Рождество. Духов, которые производятся на маленьких фабричках Юго-Восточной Азии. Вайолет Тоби, одна из соседок Дианы, рассказывала историю своей многострадальной жизни. Остальные женщины ерзали, закуривали сигареты, одергивали юбки. Они уже много раз слышали эту повесть.

– И вот, как увидела я письмо это самое, сразу все поняла. Приходит он с работы домой, а я его и спрашиваю: «Кто такая эта мерзавка Ивонн?» Он аж побелел весь. А я говорю: «Убирайся отсюда, чтоб духу твоего здесь больше не было». И на этом у меня со вторым все.

Диана, как ее учили, подбодрила рассказчицу:

– И вы снова вышли замуж?

Подбодрять Вайолет не было нужды.

– Да я уже за пятым замужем, – рассмеялась она.

И все женщины в гостиной тоже рассмеялись.

– Пять мужей. Одиннадцать детей, пятнадцать внуков, шесть правнуков, а теперь положила глаз на одного малого, он в Британском легионе служит.

Поглядывая в зеркальце, вделанное изнутри в ее пластиковую сумочку под змеиную кожу, Вайолет намазала губы ярко-алой помадой.

– Халда ты грязная, вот ты кто, Вайолет, – заявила Мэнди Картер, соседка Дианы с другой стороны; это ее забор повалил накануне вечером Уильям. Мэнди прижимала к плечу запеленатого младенца – последнее свое дитя, по имени Шэдоу.