Жаль продавать дачу. Здесь так хорошо.

Не сказав больше ни слова, Андрей заканчивает есть и уходит разбирать чердак.

Я остаюсь в одиночестве.

Его мрачное лицо и молчаливость так непривычны… И капают на нервы, постоянно напоминая, что до идиллии в нашем доме далеко. Да и нет никакого дома. Есть дача, которую нужно продать и мой бывший муж.

И чужой ему ребенок.

Я решаю разобрать кладовку, чтобы отвлечься. Плюс там нет ничего тяжелого. Зарываюсь в старые газеты, перечитывая статьи из жизни десятилетней давности и у меня замирает сердце. Тогда я была молода, у меня все было хорошо в жизни, я только познакомилась с Андреем... Быстро же все закончилось.

Газеты я вытаскиваю в коридор и разбираю остальной хлам. Его немного, свекры следили, чтобы дача не захламлялась. Весь беспорядок привнес Андрей. Я узнаю вещи свекрови: ее халаты, скатерти, постельное белье. Теперь это никому не нужно. Оставляю лишь скатерть и пару салфеток, которые она вязала. Остальное выбрасываю. Постепенно чулан освобождается.

Сверху спускается Андрей и молча перетаскивает ненужное на крыльцо.

– Пока вывезу это к мусорке, поднимись посмотри, ничего не нужно? Иначе все выброшу.

– Книги и посуда? – вспоминаю я.

У свекрови были чудесные кулинарные книги, но кому они сейчас нужны? Впрочем, там было несколько художественных альбомов, их точно можно оставить. И из посуды может попасться что-то интересное. Чувствуя тяжесть в ногах, иду наверх. Живот тоже отяжелел, хочется полежать, но решаю сделать это после ревизии на чердаке. Иначе он вправду все вышвырнет.

Чердак вычищен.

Уютно, немного пахнет травами – свекровь раньше сушила здесь травы для чая и листья. Запах можжевельника, смородины и чабреца с мятой въелись в стены.

Основной хлам Андрей унес. У порога несколько коробок, забитые посудой и книгами. В глубине вижу чайный сервиз Светланы, приподнимаю тяжелый том: пара чашек раздавлены, а у чайника откололся носик. Жаль. Мне нравился этот сервиз – белый с розовыми цветами, из хорошего фарфора. Андрей совершенно варварски избавился от вещей… Перебираю остатки, беру глубокий салатник, который раньше красовался на праздничном столе свекрови. Он не дорогой, но жаль выбрасывать – оставлю на память и на даче пригодится, пока мы здесь. Среди книг отыскиваю художественные альбомы, и со всем добром спускаюсь вниз.

Выглядываю в окно – Андрея нет, повез мусор выбрасывать. Пока его нет, сажусь к столу, наливаю чаю. Листаю альбом, рассматривая пейзажи русских художников. Немного беспокоит живот, но сегодня я не планирую работать, все должно пройти.

Скоро возвращается Андрей, окидывает взглядом вещи, которые я отобрала.

– Зачем тебе этот мусор?

– Андрей, ну это же вещи твоей мамы, – бормочу я.

– Теперь это просто мусор, – он выносит с чердака последние коробки, и тоже относит к машине.

Пока перевозит остатки, я убираю вещи. За уборкой прошел почти весь день, скоро ужин. Пару часов решаю передохнуть и лежу. Снизу не доносится ни звука. Андрей не заглянул ко мне. Меня окружает стена отчуждения. Вроде придраться не к чему, но одиночество и молчаливый игнор Андрея давит на сердце не хуже каменной плиты.

Когда я спускаюсь приготовить ужин, за окном уже темнеет. Живот так и не прошел, так и ноет надоедливо, но хотя бы хуже не становится. Будь мама рядом, я бы обязательно с ней поделилась, она бы приготовила чаю, я бы легла… Мне одиноко и грустно.

Я включаю неяркую лампу на кухне, начинаю чистить овощи, и смотрю в окно. Вокруг ни огонька. На километры только леса и наш дом. Днем меня это не волновало, но в темноте становится жутковато. Ветер в приоткрытом окне становится холоднее, и вовсю стрекочут кузнечики.