За всё время нашей с Пашей совместной жизни я ни разу ни с кем не делилась проблемами. Меня этому никто не учил, но именно это казалось правильным: защищать свой союз, никого не пускать внутрь, не давать возможность копаться. В правдоподобной идеальности это делать неинтересно, а грязи у нас вроде как и нет. Но сейчас мне впервые хочется.

Страшно, но я иду на поводу у желания. Делаю глубокий вдох, скашиваю взгляд, отвечаю честное:

— Нет. У меня всё плохо. Мы с Пашей, кажется, разводимся.

***

Оказывается, сложно только произнести первое предложение. Рассказывать дальше — вовсе нет.

Я доверяю Ире почти так же, как себе. А еще во мне слишком много скопилось. Удержать не смогла бы, поэтому выкладываю.

Даже чуточку саркастично горжусь тем, что Ира моему расскажу искренне удивляется, смотрит на меня с сожалением. Значит, я охуенная актриса. Может мы с Пашей оба выбрали себе не те профессии, хотя могли бы заставить декоративный камин Оскарами?

Вино пьется легко-легко. Так же неожиданно легко льется рассказ. Я не решаю сейчас проблемы, но позволяю себе расслабиться.

Ира гладит мою руку и задает редкие вопросы, я на каждый отвечаю честно.

— Но не бойся, на наших обязательствах это не скажется, это мы обсудили, — сама знаю, что звучит жалко, но не сказать своему менеджеру этого не могу.

Ира склоняет голову, хмурится, её сострадание неудачнице-Нике достигает пика, кажется.

— Мне больно за вас, Никуш. За вас, не за блог или рекламодателей. Я тебя люблю, не хочу, чтобы страдала.

Её слова так трогают, что я не сдерживаюсь — всегда считала себя холодным, нетактильным человеком, но встаю с барного стула, обхожу наш спонтанный щедрый стол и крепко-крепко обнимаю свое яркое солнышко.

— Спасибо тебе. Но если я снова позволю себе зарваться — лупи больно, хорошо? Я разрешаю…

Ириша смеется, я просто улыбаюсь, ощущая приятные поглаживания по спине.

Взгляд цепляется за циферблат часов, становится грустно. Уже поздно, мы сидим бесконечно долго, а домой я не хочу. Но и не напрашиваться же ночевать у Иры на диване. А может сегодня мне, как делал Паша, остаться в городской квартире?

Черт, ключи дома…

От осознания, что я судорожно ищу варианты, как бы не возвращаться к мужу, плохо. Захлебываюсь.

Руку мне подает не знающая об этом Ира. Она сжимает мои плечи и отдаляется. Во взгляде вижу озорство. Замираю в ожидании чуда.

— Никуш, сегодня открытие нового клуба. Гранда. Тебе звонили, настойчиво приглашали. Мы сказали, что подумаем, но может мы…

Я уже не помню, когда ходила в клуб без Паши. Без него в определенный момент стало неинтересно. Сейчас же…

— Давай.

Улыбаюсь Ире, она радуется, как ребенок. Хлопает в ладоши и бежит одеваться, я же достаю из сумочки мобильный. Сначала разочаровываюсь, не обнаружив ни намека на заинтересованность во мне со стороны мужа. Ни пропущенных, ни сообщений, даже дурацкие примирительные картинки мы друг другу не бросаем.

Печатаю:

«Я буду поздно, ложись без меня. Сегодня открытие клуба, мы с Ирой поедем»

В наше «мирное» время я наверное позвонила бы и отпросилась, сейчас же ставлю перед фактом. Даже не уточняю, что за клуб.

Паша быстро читает, но я запрещаю себе думать, что ждал. Плеткой бьет его кажущееся безразличным «ок».

Оставшееся до выхода их спальни красивущей Иры время я провожу, пялясь в ее стену. В голове по кругу один и тот же вопрос: а чего ты ждала, Никуша?

***

— Вот здесь можно, — Ира указывает водителю такси на место, где нас высадить. Поверх негромкой приятной музыки салон заполняют щелчки поворота.

Мой взгляд приковывает завораживающее здание. Красивый стеклянный светоортажающий куб с кучей запаркованных рядом натертых воском машин, гудящими, выпускающими в воздух дым счастливыми людьми, красивой яркой вывеской.