— Нет, Ника. Я с ней не сплю.

Пашин ответ звучит неожиданно спокойно. Я закрываю глаза. Облегченный выдох сдержать не удается. Правда то самое облегчение длится не больше пары секунд, дальше ровным слоем ложатся новые сомнения: откуда я знаю, что Паша не врет?

— Планируешь? — Распахиваю глаза и снова спрашиваю. Сухо и остро. Так, как меня учили на журфаке. Чтобы добиться сенсационной правды — нужно действовать неожиданно. Ловить момент и человека. Никогда не думала, что ловить буду своего мужа.

Между нами снова пауза. Сначала на лице Паши отражается удивление. Дальше — злость. Он трясет головой и отталкивается от столешницы.

— Что, блять?

— Планируешь? Ну или рассматриваешь возможность? Голы ей посвящаешь? У вас массажи обычные или уже с хэппи-эндом?

— Ника, что ты мелешь?

Мне должно стать легче из-за реакций мужа, но дело в том, что я чувствую неладное. Слова — это одно, но есть еще мимика, жесты, есть полутона. Всё в совокупности покоя не дает. Я не хочу долгих убеждений в том, что я — единственная. Хочу разобраться, долго ли такой останусь.

— Мы взрослые люди. Меньше всего в жизни мне хочется оказаться в роли жены, от которой муж прячет свои маленькие развлечения. Я знаю, что у нас с тобой всё не идеально, но если ты решил чуть отдохнуть…

— Ника… Блять. Остановись, пожалуйста…

Муж кривится и отступает от стола.

Его рука взлетает к волосам. Он сам же цепляется в них, делая несколько шагов в сторону окна. Дальше — разворачивается и в другую. Молчит. Не смотрит. А мне сказали заткнуться — вот я и молчу. Только сердце вылетает. Слежу взглядом за его передвижением. Меня даже немного подташнивает от волнения, голода и выпитого натощак вина.

— Взрослые, мать твою, люди… — Паша повторяет мои же слова. Всё так же тихо и вроде бы без издевки, но я ее чувствую. По коже мурашки от его взгляда, когда останавливается.

Смотрит пронзительно, злится очень. Только на что? Вряд ли на свое нежелание прямо отвечать на мои вопросы.

— Взрослые люди, Ника, договариваются, а не упираются рогом. Детей заводят взрослые люди. На компромиссы идут.

— То есть снова я во всем виновата? В том, что ты флиртуешь направо и налево — тоже я? Значит и мне так можно, да? Супер. Спасибо, буду знать.

Хлопаю ладонями по столешнице. Она каменная, поэтому просто жуть как больно, но делаю вид, что всё ок. Разворачиваюсь и куда-то вроде как иду. Реально размышляю, кому бы мне поулыбаться… Желающих, на самом деле, достаточно. Просто я раньше не хотела. А теперь…

— Не смей.

Приказ летит в спину. Бьет между лопаток. Заставляет остановиться.

В комнате снова повисает тишина. Я слышу только собственное дыхание. Оно учащается.

Разворачиваюсь к Паше, теперь моя очередь смотреть, сузив глаза.

— А то что? Разведешься со мной?

Огромная глупость брать на слабо человека, который посвятил свою жизнь спорту. Азарт у Паши в крови. Он словами не разбрасывается. Я точно готова услышать ответ?

Понятия не имею, но бояться поздно.

— Я должен захлопывать клюв каждый раз, когда ты шантажируешь меня разрывом, Ника? Ты так это видишь?

На словах о «шантаже» у меня вспыхивают щеки. В ссорах я как никогда остро ощущаю, насколько по-разному мы видим друг друга и суть проблемы. Паша не понимает меня. Я, наверное, не понимаю его. Мы разные. Как будто магниты, которые лежали друг к другу минусом к плюсу, а потом их тряхнуло, кто-то развернулся… Разлетаемся.

— Что у тебя с этой девочкой?

— Я уже сказал, что ничего с этой девочкой у меня нет.

— Тогда скажи об этом ей.

Мое требование вызывает у мужа новый приступ злости. Он сжимает челюсти. По вискам волны. Я раз за разом бью в одну точку не потому, что упрямая дура, а потому что продолжаю чувствовать неладное.