— Ты на что-то обиделась? Если ты не скажешь вслух, я не догадаюсь, Ника. Ты сама это понимаешь. Уверен, даже твой психолог это подтвердит…

Ухмыляюсь, направляясь к кухонному гарнитуру. Я не самая ужасная жена, на самом деле. Здесь стоят пакеты с заказанной в ресторане любимой Пашкиной едой. Сейчас я накрою нам на стол. Он вкусно поужинает. Потом, наверное, пойдем спать.

Достаю теплый сверток, оглядываюсь:

— Обиделась? Скорее нет, чем да. Но знаешь, я слегка недоумеваю…

Саму подташнивает от притворного энтузиазма. Мне важно не показаться Паше слабой? Серьезно? До чего мы докатились…

— Ты рыбу будешь?

— Давай договорим.

Паша приближается к столу-острову и точно так же, как я недавно, сжимает пальцами его борта. Я во всем сейчас ищу знаки. В его позе и словах тоже. Льстит его готовность говорить. Всегда бы так.

— Давай поговорим.

Откладываю сверток с едой. Отряхиваю руки и тоже подхожу с другой стороны. Сердце колотится. До последнего боюсь произнести то, что крутится на языке. Боюсь, но, наверное, надо.

Глубоко вдыхаю, смотрю в глаза:

— Ты флиртуешь с каждой хорошей, старательной девочкой, Билецкий? — саму тошнит от формулировки, а ещё от того, что обращаюсь к мужу так, как ко мне обращается его идиотский агент. Даже тон тот же. Слегка пренебрежительный.

Но сильнее всего тошнит, конечно, от Пашиной реакции. Он даже не удивлен. Уточнять, о ком речь, не приходится. Он узнает свою же цитату.

***

Я ненавижу гляделки, но сейчас смотрю в глаза собственного мужа, как завороженная.

Знаю в нем каждую черточку. Раньше него могу подметить новые морщинки. Это я нашла у Пашки в волосах первый седой. Я — единственная в мире видела его слезы, когда умер дедушка.

А еще я убедила себя в исключительности всех этих знаний. Дура.

Теперь же жду хоть какого-то ответа. А муж удивляет.

Паша хмыкает, немного сгибает руки в локтях и опускает голову. Качает ею. Когда снова поднимает взгляд – вижу в нем изменения.

Он колебался, боролся с собой, но видимо решил, что пошло все к черту – выпускает на меня своих демонов.

— Так вот почему ты приехала… А я, как придурок, обрадовался. Подумал вау, моя Ника по мне соскучилась…

Паша произносит с иронией, без ножа разрезая сердце. Лучшая защита — это нападение? Супер. Будем друг на друга нападать.

— А моя Ника просто контролирует, чтобы имущество не растаскали…

От слов Паши меня начинает трясти. Всё совсем не так. Первым делом мне хочется броситься оправдываться, а потом думаю: какого черта?

Мы десять лет вместе живем, а он думает, что я вот такая тварь. Да и даже если да, то разве это оправдывает его?

— А я должна кипятком писаться от радости, что к моему мужу подкатывают малолетки? Ты этого ждал? Может мне надо было к ней подойти и дать пару советов по твоим предпочтениям в сексе?

Кровь вскипает и от слов мужа, и от своих тоже. Перед глазами мелькают картинки. Ненавижу свою слишком бурную фантазию. Смотрю на Пашу через стол, сейчас не испытывая ни стыда, ни страха. Осталась злость и желание разрушать. Это очень похоже на состояние в тот вечер, когда я впервые ляпнула страшные слова.

— Может тебе надо было, блять, не придумывать?

Паша не повышает голос, но по сузившимся глазам и напряженному телу я вижу, что он тоже вскипает.

Может мне, блять, и надо было, но почему в таком случае он отвечает обтекаемо?

— Ты с ней спишь? — от собственных слов сама же холодею. Мне кажется, что ещё раз умираю, а вопрос повисает в воздухе.

Никогда не думала, что тишина может так пугать. Только сейчас осознаю, что к «да» я просто не готова.