Он, наверное, ничего не понял.

Но мне и не нужно. Я хотела, чтобы та поняла.

И это ужасно. Первое, что я бросилась отстаивать, — это собственное эго, а не наши с Пашкой отношения.

Хотя это всё, с какой стороны ни посмотри, было глупо. Она ведь не дура. Прекрасно знает, что он не свободен. Знает, а всё равно чего-то от него хочет.

Или уже имеет.

Мне больно вспоминать, что во взгляде Паши я увидела искреннюю радость и ноль стыда. Он так хорошо играет? Или это я так плохо его читаю? Давно? Всегда?

Сжимаю руль сильнее, чувствую, как жутко печет в груди. Мне кажется, я стою за шаг до падения в пропасть. Я же сама этого хотела, да? Я же сама заговорила о разводе. Я же сама допустила, что без него лучше будет мне. Тогда почему сейчас так страшно? Может она — моя союзница?

Думаю об этом и к горлу подкатывает.

— Она так со всеми или только за Пашку болеет, не знаешь? — Задаю Томе вопрос, пытаясь изо всех сил сохранить самообладание. Понятия не имею, как получается. Да и к черту.

Убивает ответный взгляд. В нем сожаление. Уже не смешно, да, Том? Мне, блять, тоже.

— Я знаю только со слов Артурки. Он сказал, что девчонка с детства в твоего влюблена. Она ещё и…

— Ладно. Давай потом…

Натянуто улыбаюсь и возвращаюсь к дороге. Не хочу сейчас слушать, что там ещё и. Мне бы это переварить. В жизни Паши уже довольно долго существует влюбленная в него девка. Они, как минимум, на стадии улыбочек, бесед о жизни во время массажей. Что еще? Вино вместе пьют? На луну смотрят? Трахаются?

Я завожу Тамару домой. Выходя из машины, она снова пытается за что-то извиниться и в чем-то посочувствовать, я же просто не могу реагировать адекватно.

Перед ней делаю вид, что всё ок. Перед собой, что всё вообще заебись. Как сумасшедшая включаюсь в работу.

Гоняю по городу, снимаю синтетически счастливые сторисы, даже Пашку тэгаю и пишу, что виделись несколько часов назад, а уже снова скучаю. Делаю это не для себя и не для него. Для той. Господи, какой кошмар.

Знаете, что такое лицемерие? Это когда изнутри тебя сжирают сомнения, а ты всё равно выставляешь видео поглаживающей твое колено руки мужа, дальше — как проезжаешься носом по его колючей щеке, как целуешь в подбородок и бросаешь счастливый взгляд в камеру. Потому что уже анонсировала, что едешь делать ему сюрприз.

Попав ночью домой, не могу угомониться и заснуть. Пенная ванна ни черта не расслабляет. После неё лежу в одинокой супружеской постели и смотрю в потолок, думая о том, что ощущения при «я предлагаю подумать о разводе» и «возможно он уже подумал за меня» совершенно разные.

Слышу жужжание мобильного. Сначала по-глупому надеюсь, что это мой Паша. Потом осознаю, что нет. Он даже по телефону разговаривать ненавидит. Он всё любит делать вживую. Сейчас, наверное, тоже.

Меня сковывает новый страх: я живу в мире, где думаю, что знаю о нем всё. Что нет человека, которого я знала бы лучше и который лучше бы знал меня. А получается… Я сама себя обманываю?

Беру в руки мобильный и зависаю. На часах – за полночь. Совсем не время для звонков, но у меня входящий.

Помните, я говорила, что не знаю, записан ли номер Татарова в моей записной книжке? Оказывается, да. Записан.

Только звонит он мне впервые.

Первый порыв сбросить я побеждаю, вспомнив, что вообще-то виновата. Сажусь в кровати и включаю громкую связь.

— Алло, — зачем-то прислушиваюсь к доносящимся из трубки звукам. Точнее к их отсутствию. И это неожиданно успокаивает. Я знаю, что у этого человека нет оснований звонить мне, окажись он в плохой ситуации, но и хорошую уместную ситуацию для звонка в первом часу ночи я представить пока не могу.