Лифт поднимался все выше и выше. Скоро будет и ее этаж.

И это плохо. Очень-очень плохо.

Она ничего не ответила. Не могла. Смотрела в лицо Рустама и снова задавалась одним и тем же вопросом: почему именно она?

Кто ей ответит? Кто скажет…

Например, любовные романы, которыми забита сеть, утверждали, что одержимость – это вау. Это очень-очень здорово. А как же. Ведь парень-мужчина так любит героиню! Так любит! И морды ради нее бьет, и проходу не дает. Жить без нее не может. И героиня, конечно, принимает его. Иначе никак.

А в жизни все по-другому. Абсолютно.

В жизни кончики пальцев сводит от холода, беспомощность бьет наотмашь. А в голове снова одни и те же вопросы.

В кармане курки Рустама завибрировал мобильник, но он даже не дернулся посмотреть, кто звонил. Проигнорировал.

Вместо того чтобы ответить, он распластал руки в стенки лифта над головой Алексии, загораживая собой весь мир. Его горячее, тяжелое дыхание с примесью дорогого табака, парфюма и чего-то металлического сразу же забило ноздри девушки.

– Долго еще от меня будешь бегать? – Он произнес это почти шепотом, но каждый звук будто вбивал гвоздь в ее сознание.

Алексия с такой силой сжала кулаки, что ногти впились в нежную кожу ладоней. Кто-то говорил, что физическая боль может заменить моральную. Отвлечь. Неправда…

– Сегодня я от тебя не бегала, – выдохнула Алексия, стараясь не поддаться тьме в его глазах.

Рустам усмехнулся, наклоняясь еще ближе.

– Правда? И что, между нами наступил мир-дружба-жвачка? Давай, докажи, в гости пригласи. Матери все равно нет дома. На дежурстве она у тебя.

Алексия мысленно застонала. Да будь он проклят! Опять-таки кто-то говорит, что нельзя желать ближнему зла. А вы попробуйте не пожелать, когда человек знает о тебе абсолютно все! Когда он наблюдает за тобой на протяжении нескольких лет и точно знает не только твое расписание, но и расписание близкого тебе человека.

Это сводило с ума и добавляло еще большей беспомощности.

– Рустам, сколько можно, а?! – Она ударила ладонями ему в грудь. Он даже не шелохнулся. Проще сдвинуть огромный булыжник, чем его. – Оставь ты меня в покое! Хватит уже…

Ее крик эхом разнесся по лифтовой шахте. На лице Умарова не дрогнул ни один мускул. Такое же нечитабельное выражение.

– Ты все знаешь, – глухо выдавил он, заглядывая ей в лицо.

Она из чистого упрямства мотнула головой.

– Нет.

– Да.

Он протянул руку, намереваясь погладить по лицу, но Алексия увернулась в последний момент.

О-о, на это Умаров отреагировал!

Зло усмехнулся и навалился всем телом, едва не расплющивая ее по стенке.

– Ты знаешь, что я в любой момент могу тебя трахнуть? Знаешь, что могу взять силой и ты мне ничего не сделаешь?

– А тебе это нравится, да? – сорвалась Алексия. Голос снова предательски дрожал. – Ты упиваешься своей властью и возможностями, да? Мне в ножки тебе надо поклониться, Рустам Шамилевич, что еще не изнасиловал меня?

Ухмылка Умарова стала еще шире.

– Мы оба знаем, что насилия не будет.

Как же… Не будет.

Алексия внезапно обмякла, ее плечи опустились. Дышать под тяжестью его тела было тяжело.

– Рустам, я устала, понимаешь? – Ее голос дрогнул, но не от страха, а от горечи. – Что тебе от меня надо? Вот что?

Рустам замер. Его дыхание каким-то странным образом замедлилось.

– Ты…

Начал он и не договорил, что было ему не свойственно.

– Всю школу ты меня травил. Всю школу! – Она кое-как извернулась и вытащила зажатую между их телами руку. Судорожно провела рукой по лицу, смахивая слезы. Чего-чего, а их она тоже перестала стесняться. Она реально устала – И что? Тебе что, так весело было? – Она посмотрела ему прямо в глаза.