— Ты пьян? — просипела я, напряженно вглядываясь в его лицо и пытаясь понять, что происходит.

Он засмеялся и равнодушно бросил на стол цветы, что тут же разъехались по гладкой столешнице, не перевязанные даже бечевкой, не то что ленточкой. Цветы были пожухшие — я это заметила как-то отстраненно боковым зрением, будто в замедленной съемке следя за тем, как мужчина приближается.

— Ну может чуть-чуть, — пахло от него алкоголем и правда — чуть-чуть.

Но он совершенно точно был пьян. И очень зол. И слишком близко. Он взял прихватки и помахал ими у меня перед лицом, едва не задевая ими нос.

— Мои прихватки, — улыбнулся он, — останутся в моем доме. Свои предпочтения оставь до того момента, когда будешь выплачивать свою ипотеку, ладно? А мои полотенца, купленные на мои деньги, останутся в моей квартире, которую я купил для себя, впахивая как псина. Для себя. Не для тебя.

Я кивнула. Ну не доказывать же ему, что я вовсе не пыталась что-то переделывать без его разрешения? Просто прикидывала, можно ли это разрешение получить… И что я хотела сегодня просто пообщаться, а не прокладывать путь к его сердцу. Спорить с ним сейчас было себе дороже. Я даже не злилась — он меня просто пугал. Пьяный и злой. Я же не дура ему что-то объяснять или доказывать, а тем более с ним спорить.

Он демонстративно повесил прихватки на их место и ушел, слегка покачнувшись на повороте. Я выключила плиту, тихонько вышла с кухни, плюнув на ужин, и зашла в «свою» комнату.

— Ах да, в субботу у нас семейный ужин! — крикнул он мне, когда я уже закрывала дверь, — В этот раз в вашем доме… Я расскажу, как было вкусно, а ты — как красиво цветы смотрелись в вазе! Ага?..

Я щелкнула замком, только сейчас замечая, что у меня дрожат руки, и пообещала себе не выходить до завтра.

— Ага…

Он не сказал и не сделал, в общем-то, ничего такого, но я совершенно неожиданно обнаружила себя в ванной, сдерживающей судорожно рвущиеся наружу рыдания. Меня как будто тошнило слезами, и я все никак не могла понять, почему. Просто чужой человек в очередной раз — уже не первый! — напомнил, что мы чужие. Довольно грубо, но что с пьяного возьмешь? Он не оскорблял меня и, уж тем более, не поднимал на меня руку! Просто надумал себе непонятно чего и слегка нахамил. Чего я так испугалась? Чего так распереживалась?..

Ничего страшного совершенно точно не произошло. Но меня трясло, а из глаз падали на кафель слезы, и я все никак не могла успокоиться.