Я почти увидела, как настоящий цвет моих щек берет лопаты и, раскапывая молекулы тонального крема, находит себе путь к свету. К слову, да. Для меня было важно понимать, что на самом деле происходит. Я бы не хотела узнать все это по факту — когда уже невозможно было бы воспользоваться предоставленным Бакуриными шансом. И, оправдываясь за опоздание, он ни словом не упомянул меня. Даже недоразумением, в котором могла бы быть моя ответственность, не назвал.

Его лицо вдруг оказалось совсем близко к моему.

— Ты мне не нравишься, — он говорил тихо и вкрадчиво, — Я тебе — тоже. Разве не прекрасно, что нам больше не надо это скрывать хотя бы друг перед другом? Не обязательно же хорошо друг к другу относиться, притворяться и играть, чтобы просто-напросто договориться об условиях этого брака.

Я слушала его будто сквозь толщу воды. Кажется, он говорил что-то относительно разумное. Что-то, с чем я не была согласна, но что вполне могла бы принять без особых усилий. И все же я не вслушивалась. Потому что он что-то говорил, но смотрел почему-то исключительно на мои губы. И смотрел совсем не случайно.

Я не так часто замечала чужой интерес. Но сейчас я буквально всем телом чувствовала, что этот мужчина — чтоб бы он там ни говорил про свои вкусы! — хочет меня поцеловать. Очень хочет. И что бы я ни говорила про свою неприязнь, прямо сейчас я тоже этого хотела. Казалось, губы покалывает, а мой собственный взгляд блуждал по его лицу, то и дело натыкаясь на его чуть натянутую улыбку. Я вскидывала его обратно куда-то Бакурину в переносицу, но выровнять сбившееся вдруг от его взгляда дыхание никак не получалось.

Не знаю, почему. Может затяжное одиночество сыграло со мной злую шутку? Может тот факт, что хоть и паршивец, Бакурин был по-мужски привлекателен. Может это из-за того, что не так уж я и протрезвела, как мне казалось из-за злости. Я весь вечер тихонько потягивала отнюдь не сок.

Ну почему он не мог просто вести себя со мной нормально? Почему он не мог бы стать тем Егором, которого видели мои родители — хорошим мальчиком! Тогда мне не пришлось бы стыдиться, что я как дура хочу целоваться с каким-то придурком. А может не с придурком? Может просто хочу целоваться?..

Это вышло неосознанно, просто губы пересохли, а помада на губах будто только сушила их сильнее. Казалось, тонкую кожу стягивало, а под ней — горело. И мне было просто жизненно необходимо…

— ..так что у нас около месяца, чтобы… Ох! — мужчина вдруг на мгновение удивленно вскинул брови, а потом меня буквально распластало по двери.

Я только и успела слегка мазнуть языком по губам, как но ним прошелся уже чужой язык, тут же уверенно проникая внутрь. И когда его горячее тело вдруг вжало меня в стену, когда его губы смяли в поцелуе мои, на меня вдруг накатило такое облегчение, что я чуть не застонала, осекаясь в последний момент.

Он отстранился на мгновение и прошелся шальным взглядом по моему лицу, будто что-то проверяя. И приблизился уже медленно, оставляя пару сантиметров до поцелуя, оставляя за мной следующий шаг.

«Это все алкоголь! Просто перебрала…» — звучало в голове, пока я оплетала его шею руками.

*нецензурное французское устное творчество

(вольный перевод: «Что ж такое! Подите вы прочь!»; «Нехороший человек…»)

8. Глава 8

Середина августа была не менее жаркой, чем начало месяца. Столбик термометра со спокойствием удава переползал через отметку в тридцать градусов еще до полудня, и я привычно растекалась по мягкому дивану в тени открытой веранды любимой кофейни. Проект я вполне успевала сделать не только в срок, но и, возможно, чуть раньше, так что пока просто потягивала холодный капучино и залипала бездумно с окно с открытым файлом на мониторе ноута.