— Если у тебя есть еще какие-то условия, я готова их изучить, но приму, только в случае, если они будут аргументированы и изложены в достойной форме, не допускающей размытых толкований.

Я вдруг расслабилась, забывая и как выгляжу, и в каком положении нахожусь. Тоже откинулась на спинку дивана, пригубила стакан с яблочным соком и закинула ногу на ногу. Егор вдруг опять замер взглядом на моих коленках. Я нахмурилась. Чего там интересного? Костлявые коленки! Сколько я про них шуток слышала еще со времен школы… Может он тоже готовит стэндап-концерт в мою честь? Надо же ему будет еще три года портить мне настроение семейными вечерами.

— Хорошо… — он наконец оторвал взгляд от ног и посмотрел мне в глаза.

Показалось, что он все-таки немного пьян из-за вдруг заблестевших глаз. А я, вдруг опьяненная даже не алкоголем в крови, а тем, что наконец не чувствую себя дурой в его присутствии, весело уточнила.

— Тогда я тоже вышлю тебе уместный график посещения развлекательных заведений и дресс-код на ближайшие годы?

Он прищурил глаза — опять с какой-то легкой снисходительностью.

— Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.

Я поражено выдохнула.

— С добрым утром, мы в двадцать первом веке живем! Что за дискриминация?

Под его насмешливым взглядом я опять смутилась.

— Даже если твои работодатели читают светскую хронику, смутит ли их тот факт, что я молодой и здоровый мужчина? — Бакурин ухмыльнулся и пожал плечами, — Вопрос ведь не в том, что честно и справедливо. А в последствиях. Для меня репутационные риски есть, для тебя — нет. Думаешь, я просто так тебя задеть хочу? Да хоть голая по улицам гуляй, — он опять пожал плечами и улыбнулся, — Как человеку и как мужчине — мне плевать. Ты не в моем вкусе, уж прости! Но раз уж мы вынужденно будем связаны, твои способы отдохнуть могут поставить меня в неудобное положение перед деловыми партнерами. Такие вещи до сих пор считаются показательными среди мужчин, ну что поделать? Или ты от обиды впишешь это в свой список условий? Чисто из из принципа?

Что за талант? Что за гений! Сначала выкатил мне банальную до пошлости претензию за короткую юбку и ночной клуб, а потом за пару предложений сделал из себя рассудительного делового человека, которому приходится осаждать капризную и упрямую…

— Слушай, принцесса, — вот да — принцессу! — осаждать капризную и упрямую принцессу, — У нас кажется наладился наконец контакт? — он улыбнулся так, будто все это время изо всех сил его налаживал, превозмогая мое иррациональное нежелание, — Давай постараемся его сохранить, чтобы протянуть эти три года без громких скандалов? Вышли мне свои условия, я тебе — свои. Обсудим все как взрослые люди. Договорились?

Я молча сверлила его взглядом. Мерзавец! Что за мерзавец! Да как он смеет вообще?! Я что-то там говорила про то, что он меня сегодня не злит? Беру свои слова обратно! Я знала — знала! — что мне стоит засунуть свое возмущение поглубже и просто сказать «да». Дают — бери. Мне именно это от него и нужно было. Но я была настолько возмущена, что держала рот закрытым. Стоит мне только его открыть, я начну грязно ругаться, позабыв про все доводы рассудка! Да как он вообще посмел после всех своих выкрутасов делать из меня «принцессу», которую надо уговаривать на адекватный диалог?!

Я чувствовала, как закипаю, но остатки разума изо всех сил жали тревожные кнопки и открывали все возможные клапаны, чтобы выпустить пар.

«Подключаем экстренную вентиляцию организма! Код красный! Код красный, как слышно?!»

— Merde! Va te faire foutre!* — прошипела я зло себе под нос.