«Отлично! Процесс пошел, еще чуть-чуть и начнется охлаждение! Работаем, товарищи, нам не нужен срыв планки!»

— Salaud…*

— Что? — Бакурин вильнул удивленно бровью.

Я прикрыла глаза, почувствовав небольшое облегчение, и кое-как выдавила из себя дружелюбный оскал.

— Договорились, говорю, — кивнула я и резко встала с дивана. — А теперь пойду развлекаться с друзьями, пока можно! И предупреди своего холопа, что принцесса вырвет ему гортань, если он еще раз до меня дотронется.

Я с трудом переставляла ноги, желая поскорее вырваться из этой вип-комнаты и вернуться к друзьям. Я смотрела только на ручку двери и не видела, как мужчина провожает меня задумчивым взглядом. Как он слитным движением оказался прямо у меня за спиной за долю секунды я тоже не увидела и чуть не вскрикнула, когда его голос раздался прямо над головой.

— Погоди-погоди! Ты злишься?

Я прислонила горящий лоб к холодной двери. Злюсь ли я? Чтобы ответить на этот поистине непростой вопрос надо собрать экспертную комиссию. Если это не очевидно для него, то без участия ученых мужей мы не разберемся! Измерим мне давление, возьмем анализ на уровень кортизола…

— С чего ты это взял?

— У тебя венка на шее бьется… — прошептал он, и я вдруг слишком остро почувствовала горячее дыхание на своем ухе.

Я чуть отодвинулась, но он зачем-то легко, как перышком, вдруг мазнул мне по шее. Я дернулась, но от места прикосновения разбежались приятно мурашки, напоминая мне, что в отсутствии личной жизни есть и свои минусы. Он хмыкнул довольно.

— Вот тут. А еще глаза так зло сверкали, будто ты меня сейчас ударишь!

Я резко крутанулась и дала Бакурину еще раз полюбоваться на свои злые глаза. Да что ему еще надо?! Майя замазала мне лицо тоналкой — не густо, но этого, надеюсь, хватит, чтобы не было видно полыхающих щек. Он мне не нравился, но я даже из вредности не могла отказать ему в привлекательности. Это раздражало, но его близость все же была слегка волнующей, а стоял он зачем-то близко, чуть не нависая надо мной даже при том, что мы были почти одного роста. Как славно, что я уже достаточно большая девочка, чтобы такие вещи мной не управляли!

— Да, злюсь! Потому что именно ты с самого начала ведешь себя со мной с демонстративным презрением, а теперь вдруг делаешь из меня капризную девчонку, которая не идет на контакт из упрямства. Научись сначала вести уважительный диалог, а уж потом жди от людей взаимности! Или я должна быть благоразумно приятной в общении в ущерб себе, когда ты ведешь себя, как!..

— Признаю, — он поднял руки, будто сдаваясь, но улыбка была спокойной — спокойная улыбка ничуть в себе не сомневающегося человека, — Я позволил себе лишнего из-за того, что мне не нравится ситуация. Ее ведь создала не ты? — он вглядывался в мое лицо, будто мог найти там какие-то ответы, — Так что это было несправедливо. Я прошу прощения. Мир?

— Ты!..

Я хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Он признал ошибку. Он извинился. Почему же от этого он бесит только больше?!

— А ты не хочешь извиниться? — вдруг предложил мужчина. Его брови опять поползли домиком ко лбу, и от этого лицо приобрело какую-то шутовскую издевку. — Я полчаса тебя ждал у подъезда, пока не сообразил, что ты меня кинула. Я был не слишком тепло к тебе настроен, но поговорил с тобой честно и открыто. Дал тебе возможность, которую никто бы тебе не дал, кроме меня — возможность точно понимать ситуацию. Пусть и не в ласковой форме, но все же. Ты же выставила меня необязательным перед моими и своими родителями. Я ведь даже ответить не мог.