Рыжая отвела глаза и уставилась в окно. С пятого этажа было видно только берёзу с намотанной тряпкой на ближайшей ветке и обшарпанный угол соседнего дома. Ничего интересного, одним словом.

— Мама решила, что так будет проще. Белла Эдуардовна убедила нас, что проследит, чтобы ко мне больше не приставали, — тихо ответила девушка.

— Эта наобещает, — хмыкнул, складывая руки на груди.

Маша пожала плечами.

— Там же не одни Алина с Мариной были. Все девчонки, скорее всего. Всех не накажешь. Да и камер нет в раздевалке, ничего не доказать.

Я и сам это уже понял, переговорив по дороге с ребятами из охраны. Видео, снятые на камеру, не помогут найти виновных. Заявления в полицию не подавали, разбирательства могут проводить только на уровне школы. Не прибегая к помощи отца, решить конфликт не получится. Только если прилюдно вписаться за Рыжую, чтоб считали, что она под моей защитой. Это было бы проще всего, но тогда будет стоить мне выигрыша в тотализаторе.

Вся эта ситуация, перебродив, оставила грязную пену на душе. Но я, в какой-то степени разочаровавшись в Белке и Полкане, принял позицию Маши. Они решили, что так им легче, ну что ж… Их выбор… Как говорит отец: «Выбирай сам, ты по жизни терпила или решала».

Уходя в тот вечер из этой среднестатистической квартиры со старым ремонтом и запахом пыли и плесени в коридоре, я был твёрдо уверен, что больше не переступлю её порог. Поиграл в рыцаря и хватит. Заберу выигрыш, замучу дизайн новой игрушки, посижу тихонько пару недель, верну свой безлимит на карту. А дальше путь мне виделся светлым и безоблачным: свои деньги, возможность принимать собственные решения, свобода от отца после окончания школы.

Но на следующий день и через день я обнаруживал себя, звонящим в дверь квартиры Рыжей. За спиной стояли неизменные Игнат с Сашкой, держали в руках коробки с пирожными или корзины с фруктами. Один раз даже букет лохматых вопиюще ярких жёлтых цветов притащили. Им Рыжая обрадовалась больше всего.

В пятницу был последний день больничного, на котором до сих пор отсиживалась девушка. В понедельник ей предстояло выйти в школу. А значит, что за выходные мне надо было разрулить ситуацию с тотализатором.

Червячок совести и какой-то несвойственной мне раньше гадливости задушился быстро. Ведь с ребятами по поводу игрушки уже всё было обговорено, и от меня ждали только денег.

Я не придумал ничего умнее, чем совершенно случайно вылить на Машу остывший чай. Она пошла переодеваться в ванную, а я — за ней.

Будь на её месте кто-нибудь из школы или из моей тусовки, я бы расценил незапертую дверь как приглашение. И воспользовался бы таким удобным случаем. Ну а чё такого? Но это была Маша, Рыжая, заучка из класса, поэтому ни на что рассчитывать не приходилось.

Хотя… если допустить, что всё-таки «да», то я бы разочаровался. Но, судя по распахнутым в испуге глазам, отразившимся в зеркале, было «нет». Я не настаивал. Схватил со стиралки облитую футболку и прикрыл ею Машину грудь. Прижал к себе спиной и крепко обвил руками, прижимаясь носом к волосам. От них пахло теми терпкими цветами, что я как-то принёс.

Запах будоражил, кровь бурлила по венам, разгоняя пульс. Желание тёмной волной подкатывало, начиная размывать установленные границы.

Но испуганные глаза, смотрящие на меня через зеркало, колотящееся сердце, отбивающее сбитый ритм под моей ладонью, и схлынувшая краска с Машиного лица быстро привели меня в чувства.

Игры с девственницами не по моей части, много мороки, мало удовольствия. А вот сорокет на счету — то что, мне сейчас надо. С трудом сглотнув вязкий ком в горле, вдохнул ещё раз запах её волос. После того, как Маша узнает про мою подставу, мне не то, что запаха её не видать, слова доброго не дождаться.