— Учитель был, хороший, — ворчу я, заглядывая в рюкзак, так и есть, яйца все всмятку. Лежат в пакете желтой лужей. Достаю его и кидаю в урну рядом.

— Кто учитель? — не отстает полицейский, — Я знаю таких всех в нашем районе.

— Санька Осипов, — отвечаю ему и застегиваю рюкзак, вешаю себе на спину.

— Санька... да, — тянет полицейский, — Хороший мужик был. Ладно, давай. Завтра в участок приходи, показания дашь.

— Я учусь.

— После уроков и приходи. — говорит полицейский и идет в сторону дверей в больницу.

— С мужиком тем что будет, отпустите?

— Думаю, что нет. У нас три дела нераскрытых. Девчонки изнасилованы и убиты, проверим его.

— Три? Как убиты?

— Задушены, — отвечает полицейский и тут же спохватывается, — Иди домой, все.

Я киваю и спускаюсь с крыльца. Может новенькую подождать? Хотя там с ней мать, сами доберутся. Что-то нет у меня желания встречаться с этой женщиной. Это надо дочь во всем обвинить? А отец где? Странная семейка. Хотя моя не лучше будет.

Домой иду пешком, три квартала до дома, не расклеюсь. Захожу в подъезд и поднимаюсь вначале к близнецам. Стою у двери, жму на звонок, тишина. Куда делись? Ночь на дворе. Уже хотел уходить, как дверь открывается и в щелку выглядывают две пары глаз.

— Кир, ты? А мы думали эти, вернулись, — мальчишки стоят на пороге, в старых трусиках и футболках. Худые какие-то, на ногах и руках синяки.

— Это что? — говорю грозно, — Мать бьет?

— Бывает, — отвечает Димка, — Сегодня с вечера где-то пропадают, вот ждем, когда явятся.

— Я тут шоколадки вам купил, — сдергиваю рюкзак и роюсь в нем, отыскивая шоколад, — Ели что вечером?

— Нет, — дружно мотают светлыми головками пацаны.

— Ладно, пошли ко мне, макароны с сосисками будем есть, — говорю им и те скрываются за дверью, а я спускаюсь на свой этаж, открываю дверь в квартиру. Матери нет, само собой, возможно, успеем поесть спокойно. Сейчас мне только скандала с ней не хватает для большей радости. Ставлю кастрюлю с водой на плиту и достаю сковороду для сосисок. Пацаны пришли и сидят на одном стуле прижавшись друг к другу. На них тренировочные штаны и футболки, ноги голые.

— А что без обуви? Тапочки где? — спрашиваю их.

— Мы в ботинках, в прихожей оставили, — говорит Артемка и я вздыхаю. Прохожу в ванную и стягиваю с батареи пару своих носков, протягиваю им.

— Надевайте, еще не хватало чтобы с соплями начали ходить, — те дружно натягивают носки, а через полчаса смотрю на них, как уплетают макароны с сосисками. Ем сам, оставляя им побольше. Голодные какие. Вот что за жизнь у пацанов? Я то ладно, сам уже могу себя обеспечить, а им как?

После ужина кладу их у себя в комнате на диван, пусть поспят спокойно. Завтра накормлю и сам в школу провожу. Укладываюсь на пол, кинув старое одеяло. Чувствую себя многодетным отцом и ухмыляюсь, когда засыпаю.

16. Глава 16. Даша

Врач получил снимки и наложил мне тугую повязку.

— Есть маленькая трещина в одном ребре, но ничего страшного. Минимум физических нагрузок и максимум покоя, — сказал он.

Я вышла из кабинета и угодила в лапы полицейскому, что еще час задавал мне вопросы в присутствии матери, которая сидела молча, поджав губы. Чувствую, дома меня ждет скандал. Но на удивление все обошлось, только были даны наставления насчет Кирилла.

— Чтобы этого парня я больше не видела рядом с тобой, — сказала мать, когда мы приехали домой. Я тяжело вздохнула и прошла в свою комнату. Врач выдал мне обезболивающее и успокоительное. Так как ребро нестерпимо ныло, то выпила сразу две таблетки и легла спать. Уснуть удалось не сразу, все думала о Высотине. Я была ему очень благодарна, он спас меня. Возможно, и не хотел этого, но так получилось. Когда мы стояли на крыльце, мне показалось, что между нами возникла даже симпатия. То, как он успокаивал меня, обнимал, нужно мне было в тот момент намного больше, чем просто слова утешения. Хотелось почувствовать сильные руки, которые защищали и дарили безопасность, а не грубо терзали тело, прижимая к земле. Думать о том, кто напал на меня, я не хотела и старалась отбросить эти мысли, иначе боялась снова впасть в истерику.