Уснуть удалось ближе к утру, и меня разбудил звонок телефона, звонил отец:

— Что произошло? — спросил он сухо, даже не интересуясь, как я себя чувствую. Я вкратце рассказала ему, заново возвращаясь во вчерашний вечер, — Моя фамилия, надеюсь, нигде не фигурировала?

— Нет, папа, — ответила я, понимая, что ему нет до меня никакого дела. Главное, чтобы ничего не попало в газеты.

— Ладно, я этим займусь. Еще не хватало, чтобы меня каким-то образом сюда приплели, — сердито ответил отец и отключился не прощаясь. Я проглотила ком в горле, смахивая неожиданные слезы с глаз. Я не буду плакать, нет, не буду.

Направилась на кухню, чтобы сделать себе завтрак. Сварила пару яиц и налила чай без сахара. Посмотрела на этот скудный завтрак и сделала себе бутерброд с толстым куском копченой колбасы. Смерть балету называется. Я не представляла себе, как буду дальше ходить на тренировки, да и нужно ли это мне? Я не болела балетом, это была скорее прихоть отца, когда он отвел меня в балетную студию в пять лет.

— Моя дочь должна быть лучшей во всем, запомни. Если из тебя не получится знаменитой балерины, то осанка, грация и изящество будут в наличии. У меня будет самая красивая дочь, — это были его слова, а потом все куда-то делось. Отцу захотелось сына, дочь стала не нужна. Странно, но это так. После обеда позвонил Роберт, я и забыла, что он ничего не знает.

— Мелкая, а ты где? Жду тебя уже полчаса у школы, — удивленно спросил он, когда я ответила на звонок.

— Я дома, заболела, на тренировку не пойду.

— Что случилось? — встревоженно спросил он, а я вдруг расплакалась, — Понял, сейчас буду, — Роберт приехал через полчаса, вваливаясь в мою квартиру, держа в руке пакеты с чем-то и воздушный шарик в виде сердечка.

— Так, мелкая, тут лимоны, апельсины, соки, яблоки, короче витамины. У тебя лекарства есть? Я тут купил на всякий случай капли в нос, спрей от горла, — вываливал он мне все на кровать.

— Спасибо, — засмеялась я, — Но у меня другое.

— Что? — спросил он, присаживаясь рядом. Я прижалась к нему и рассказала все, что случилось вчера.

— Так что в ребре небольшая трещина, да вот синяк на подбородке, а так я цела.

Роберт встал, взволнованно заходил по комнате, ероша свою идеальную прическу длинными аристократическими пальцами.

— Вот как знал, что нужно было тебя отвезти! Вот я осел! Если бы не я, ничего бы не случилось, — ругался он.

— Ничего не случилось. Сядь. Успокойся, — пыталась я сказать Роберту.

— Ничего не случилось?! Ты серьезно?! Лежишь тут со сломанным ребром и после такого стресса? — возмутился друг. — А если бы не тот парень, что было бы?

— Я не хочу об этом думать, — ответила я.

— Не хочет она, все, теперь буду забирать, и увозить тебя сам, — твердо сказал он, снова усаживаясь рядом со мной. Я обхватила его руками за талию, прижимаясь к сильной груди.

— Ты скоро уедешь, — всхлипнула я.

— Да, мелкая, уеду, — согласился он, гладя меня по голове, — Я знаю тебя уже сколько лет? Восемь?

— Девять, — ответила тихо я, слушая, как стучит его сердце в груди. Мне так было с ним хорошо.

— Девять и за все эти годы я так не переживал за тебя, как теперь, перед своим отъездом, — сокрушался Роберт, — Но я должен ехать.

— Должен, — согласилась я.

Роберт побыл еще немного со мной и уехал на тренировку, пообещал все рассказать Марго. Я зашла на сайт школы и просмотрела задания, что задали сегодня, придется пока заниматься онлайн. Быстро все сделала и отправила учителям. Сама не заметила, как прошел день, а потом и целая неделя. Со школы мне никто не звонил, не писал, да я там еще никого толком не знала, не успела обзавестись друзьями. Жаль, что и Кирилл мне не писал. Я ему не давала свой телефон, но почему-то хотелось услышать именно его голос и увидеть его. Роберт приезжал почти каждый день, пока я не начала ругаться. Кататься ко мне через всю Москву, то еще удовольствие, да и мама сделала мне замечание, когда тут был Роберт, что нечего почти женатому человеку дурить мне голову. Пришлось прекратить эти посещения.