После обеда, проигнорировав напоминание придворной дамы о необходимости беречь цвет лица, Хелен вышла на прогулку во внутренний двор, радуясь последним теплым дням и летнему солнцу. Она неторопливо прошлась по вымощенным камнем дорожкам и остановилась у розовых кустов. Заметив неподалеку сэра Конли, выходящего из конюшни, Хелен поспешила к нему.

— Сэр Конли, — окликнула она его.

Высокий мужчина с проседью на висках остановился и склонился в почтительном приветствии.

— Леди Малгрейв, — учтиво произнес он.

— Отличная погода, сэр Конли, вы не находите? — спросила Хелен.

— Да, — согласился тот. — Восточная часть Королевства нечасто радует нас тёплыми днями, а это лето выдалось на редкость жаркое и солнечное. Вот, помнится, в прошлом году...

— На самом деле я не о погоде хотела с вами поговорить, — нетерпеливо и совершенно невежливо перебила его Хелен.

— Так о чем же, госпожа? — невозмутимо поинтересовался сэр Конли.

— Вы знали моего отца, Филиппа Гловера?

— Мы служили вместе нашему господину, — уклончиво ответил сэр Конли, что не устроило Хелен.

— Каким он был? — принялась она допытываться.

— Госпожа, при всем уважении к вам и к милорду, если позволите, я все же выскажу свое мнение. Филипп Гловер был нелюдим и любил крепко выпить. Причём пил он не зная меры. Таким он стал после смерти жены. Вечно угрюмый, Филипп ни с кем не общался. Никто даже не знал, что у него есть дочь.

— Что вы такое говорите? — растерянно пробормотала Хелен, качая головой, не поверив рассказу рыцаря. — Он ценой своей жизни спас лорда Малгрейва!

— Мне ничего об этом неизвестно, — с сомнением протянул сэр Конли. — Если это правда, то, пожалуй, это единственный стоящий поступок в его жизни. Хотя вряд ли Филипп мечтал о подвиге, поскольку всю ночь накануне битвы пил как не в себя. Уж я это точно помню. Он никогда не умел вовремя остановиться. Удивительно, что Филипп вообще прожил так долго. Но если учесть, что он почти никогда не бывал на передовой, предпочитая волочиться в хвосте...

— Вы лжёте! — от возмущения Хелен даже притопнула ножкой.

— Простите, госпожа, если расстроил вас, — сэр Конли осекся и с достоинством поклонился. — Я не имел подобных намерений...

Хелен не стала его больше слушать. Сжав кулаки, она зашагала прочь от того, кто только что унизил память о её отце. Разговор с пожилым рыцарем не на шутку расстроил и рассердил её. Она не понимала, за что сэр Конли так жестоко посмеялся над ней.

Поднявшись к себе, Хелен с силой захлопнула дверь. Она непременно расскажет Дэвиду о неподобающем поведении сэра Конли и его чудовищной лжи! Ее отец отдал жизнь за своего господина! И Дэвид всегда очень почтительно о нем отзывался! Она непременно во всем разберется.

Огорченная, Хелен просидела в своей комнате до самого вечера и даже проигнорировала приглашение леди Эбигейл вернуться к занятиям, а позже не спустилась на ужин, сказавшись больной. Дженис, озабоченная здоровьем госпожи, накрыла на стол в спальне. Она постаралась порадовать хозяйку самыми вкусными блюдами, но Хелен даже не взглянула на них.

— Скажи, Дженис, ты знала Филиппа Гловера?

— Э-э-э... Конечно, госпожа, почему вы спрашиваете? — поинтересовалась служанка.

— Сегодня я имела пренеприятный разговор с сэром Конли, — пояснила Хелен и вкратце пересказала самую суть. — Не могу поверить, что он говорил о моем отце. Лорд Малгрейв всегда отзывался о нем с почтением.

От нее не скрылось то, как поспешно служанка ответа взгляд.

— Все они пьют, когда не воюют, а когда воюют, то вдвойне, — как можно беззаботней сказала она. — Кто-то больше, кто-то меньше. Кому терять нечего, те лезут на рожон, а Филипп Гловер думал о единственной дочери. Разве можно его за это осуждать?