- Почти приговорила, - невесело усмехнулся Дагобер.

Кажется, выпитое вино настроило его на благодушный лад, потому что он совсем не разозлился на меня за расспросы.

- Что значит – почти?

- То и значит, - он легко запрыгнул на подоконник и сел напротив. – Она поставила некое условие, выполнить которое – очень сложно. Боюсь даже, что невозможно.

- Что за условие? – я так и подпрыгнула от нетерпения.

Потревоженная кошка сползла с моих коленей и подластилась к Дагоберу. Тот погладил ее по голове, почесал за ушками и переспросил:

- Что за условие?..

Мне был виден его четкий профиль – с той стороны, где не покусали пчелы. А соловей так и заливался, рассыпая трели.

- Я должен жениться на самой прекрасной девушке на свете, - сказал Дагобер, поднимая глаза к луне, голос его звучал монотонно и немного устало – словно он прошел полмира в поисках лекарства и отчаялся. – Если не женюсь на самой прекрасной, то безвременно умру на следующий день после свадьбы. А если не женюсь до двадцати пяти лет, то умру в день своего рождения.

30. 30

Соловей выдал особенно затейливую руладу, но я ничуть ею не восхитилась, потому что переживала то, что сейчас услышала. Умереть в двадцать пять, если не женишься?! А если женишься не на самой прекрасной – умрешь на следующий же день после свадьбы?!

- Сколько времени тебе осталось? – спросила я с волнением.

- Меньше года, - ответил Дагобер, поглаживая бутоны роз.

- Что будешь делать? – я заерзала на подоконнике, словно уселась на ежа. Хотелось немедленно что-то предпринять, но – что?..

- А что остается? – криво усмехнулся Дагобер. - Ищу самую красивую. Но как тут угадаешь – какая самая красивая? Бывает, личико хорошее, да ноги кривые, бывает и наоборот. А вдруг, у нее все замечательно, но где-то есть лучше? Я в отчаянье.

Так вот почему он попросил Белладонну раздеться… Я на мгновение устыдилась своих обвинений, которыми тогда осыпала Дагобера. Конечно, раздевать девушек, чтобы сравнивать – красавица ли она везде – это не слишком достойно эльфийского принца, но когда на кону стоит жизнь…

- А за что фея Сирени рассердилась на тебя?

- Понятия не имею, - ответил он кисло.

- Вот ни на мизинчик тебе не верю, - возразила я. – Можешь сколько угодно обвинять ее, но она – не злая волшебница. Она никогда не проклянет без веской на то причины. Наверняка, ты совершил что-то плохое. Потому что хоть ты и болван несусветный, умереть в двадцать пять лет – это слишком жестоко.

- Чего ты пристал ко мне? – возмутился Дагобер. – Вообще не желаю об этом говорить.

- Это настолько постыдно? – коварно поддела я его. – Тогда можешь не рассказывать, а то меня еще стошнит.

- Ничего постыдного! – тут же огрызнулся он. – Ей, видите ли, показалось, что я жесток с некоторыми девицами.

- А, так ты соблазнял девушек и бросал их, - протянула я, - конечно, на что ты еще способен? Только пользоваться своей красотой для развлечения.

- Ты не выдумывай того, чего не знаешь!

- Ты только что мне об этом сам сказал.

- Ничего подобного!

- Ну как же…

- Никого я не соблазнял, - сказал он, свирепо уставившись на меня. – Просто некоторые возомнили, что я был создан только для них. А ты, прежде чем болтать, сначала побыл бы в моей шкуре, тогда заговорил по-другому. Конечно, тебя – недомерка и уродца, никто не полюбит, только такая же гномиха-недомерок!

- Как мы заговорили! – разозлилась и я. – Ты рот вымой, прежде чем говорить о гномах! Замучили его влюбленные девицы, надо же. Никто еще от этого не умирал…

- Похоже, я буду первым, - саркастически засмеялся он.