Вокруг простиралась горная страна, пьянящая и пугающая своей беспредельностью и равнодушной первобытной свободой. Островерхие хребты походили на драконов, уснувших вековечным сном, пики у горизонта пронзали облака, окрашенные вечерним светом в синие и лиловые тона. Только орлы парили над этим диким привольем. Фалько следил за ними, не отрывая взгляда, а я вцепилась в его руку, как кошка в обломок дерева, подхваченный потоком, вышедшим из берегов.

— Что это за место?

— Восточные Отиры, — ответил он, не поворачивая головы.

Всего-то. Недалеко же мы улетели за полдня. Но меня интересовало другое.

— Я имею в виду всё это, — указала на бак и солнечную батарею. — Здесь кто-то живёт?

— В данный момент — мы с тобой. Надеюсь, нам никто не помешает. Подняться на эти утёсы сможет только опытный альпинист. Если повезёт. Сюда даже горные козы редко забираются. Хорошее было убежище. Жаль, придётся его разрушить.

— Почему?

— Смотри, — Фалько взял меня за плечи и развернул в противоположную сторону. — Вон там, справа.

Над верхушками гор густели синеватые сумерки, скрадывая детали рельефа. Фалько указал направление, и я наконец различила на одной из вершин что-то странное... неправильное... Гигантские силуэты, похожие на спящих цапель или причальные мачты для дирижаблей, какие-то кургузые тени поменьше — природа не могла создать такие формы.

— Это строят «Ночное зеркало». Скоро доберутся и сюда.

Я вгляделась изо всех сил, но гора находилась слишком далеко, а тьма опускалась слишком быстро. Очертания возведённых конструкций и строительной техники размывались, как акварельный рисунок, залитый водой. Месяц назад я с ума сошла бы от нетерпения и досады: видеть стройку века собственными глазами и не иметь возможности приблизиться, рассмотреть подробности! Но сейчас испытала лишь лёгкое сожаление.

— Ты дрожишь, — сказал Фалько. — Идём вниз.

Меня и правда знобило — от страха, усталости и холодного ветра, который прорывался даже сквозь толстую ткань пальто.

Мы сошли вниз, к основанию каменной груды. Фалько отворил дверцу, вынул у меня из кармана фонарик, щёлкнул кнопкой.

— Осторожней, здесь крутой спуск.

Жёлтый луч высветил каменную лестницу, уходящую в темноту. Неглубоко, всего на семь ступеней. Мы оказались в низком помещении размером с комнату в дешёвой гостинице. Грубо сколоченный стол, табуретки, лежак у стены, в углу то ли ларь, то ли сундук. В оконца под потолком пробивался тусклый вечерний свет.

Фалько усадил меня на лежак, застеленный шерстяным одеялом. Было зябко, и я плотнее укуталась в просторное полупальто, чувствуя, что сроднилась с ним, как улитка со своей раковиной.

Хозяин раковины, казалось, не чувствовал холода. Прошёлся по комнате, отставил в сторону табуретки, со скрежетом отволок от стены тяжёлый стол. И всё это не говоря ни слова. Задавать вопросы не хотелось, и я молча следила за представлением, будто зритель в театре.

Фалько наклонился, ковырнул в полу, зацепил за край каменную плиту и потянул её вверх, словно это крышка люка.

Так и есть — крышка. Замаскированная под плоский камень.

Интересно. Если посторонним сюда не забраться, зачем прятать люк?

Фалько обернулся ко мне, сказал «Подожди немного» и исчез в подземелье. Только свет от фонарика веером вырывался наружу.

Я привалилась спиной к стене и прикрыла глаза. Казалось, на секунду. Но за эту секунду Фалько успел выбраться из лаза, вытащить какие-то коробки и закрыть люк. Снаружи было уже совсем темно. Фалько задвинул ставенки на окнах, погасил фонарик. Миг абсолютной черноты — и под потолком затрепетал электрический свет. Стало видно, что за ларём есть проём, и Фалько скрылся в этом проёме, прихватив с собой одну из коробок. Крикнул: