И мне хочется посмотреть. Наконец-то насладиться праздником, без беготни и обид на Эрика, без мыслей о будущем или выяснениями отношений с Сашей.

Чтобы просто.

Хорошо.

Легко как-то, мне ведь девятнадцать, у отца свадьба. Лето на улице, хорошо. И надо хоть капельку заразиться настроением других людей. Чтобы потом не жалеть об упущенных моментах.

– Да кто – Миша там, - парень задумывается, прикидывая. – Пару ребят со стороны Софи. Ты, кстати, ещё с ними не знакома? А, Хома, друг Эрика, - Паша машет в сторону, где стоят двое парней. О чём-то переговариваются. – Ну, как-то так. Эрик вовремя ушел, а то бы наши девочки и его утащили в спор.

Наши девочки – это он о своей жене, тете Дине, двоюродных сестрах, и Марго – крестнице папы. Та компания, которая просто обожала спорить и в этом была лучшей.

– Бедненький, - касаюсь ладошкой лица Паши, поглаживая бороду. С ней он лет на десять старше кажется. – Ты же теперь девушку не найдёшь.

– Я женат, вообще-то.

– Тогда развод, сто процентов.

Нас окликают, парень залпом допивает стакан до дна, вручая тот мне. И уносится куда-то в сторону дома. Смотрю вперёд, на импровизированную сцену. Слушаю музыку.

Улыбаюсь, когда начинает играть Чайковский. 

Готовлюсь к представлению.

А сама ищу Белого глазами, по привычке. Возле него танцовщица трётся, обвешанная цепочками. Объективно, красивая. А ещё, субъективно, у неё волосы лишние.

Нет, Эмма, хорошие девочки не думают о случайных оплошностях.

А Эрик – сплошная оплошность. Улыбающаяся, с этими ямочками, разрисованным чернилами телом, тёплым взглядом. А об оплошностях нужно забывать и не возвращаться.

Так что ревновать у меня поводов нет.

Да и не ревную я.

Больно он мне нужен.

Бегает туда-сюда, дёргает меня. Как легко же отступил, когда я сказала, что от Саши ребёнок. Сдуру ляпнула, на эмоциях. От обиды, что не поверил. Я не ждала ничего, но…

Кусаю губу, давлю в себе мысли. 

Смотрю на то, как мужчины выходят в белых пачках.

Народ веселится, музыка громче играет.

Я подбираюсь ближе к представлению, останавливаясь возле отца. Тот неодобрительно качает головой на такое ребячество, а сам едва смех сдерживает. Но как же, тут коллеги собрались, лицо нужно сохранять.

– Ну что ты, Эмма? – отец притягивает за плечо, треплет по подсыхающим волосам. – Лучше тебе?

– Ага.

– Останешься же ночевать? Кончай, доча, свои глупости. Переезжай обратно. На пару дней, пока тебе лучше не станет. Видел я состояние твоего парня, здоровый лоб, а контролировать себя не умеет. Будет ему уроком.

– Пап, мы с Сашей, - стучу зубами, придумывая правильные слова, чтобы не сильно палиться раньше времени, да и подготовить к будущему. – Ну мы…

– Да знаю я, что вы взрослые, сами знаете, как жить нужно. Взрослые…

Глаза закатывает, бурчит. Всегда, когда речь заходит о моей самостоятельности. Для папы я всегда та мелкая, что рисовала глазурованными сырками солнце на стене в спальне.

Его спальни, потому что у меня были розовые обои, жаль портить.

Всё как-то в норму приходит.

Когда Эрик не приближается – дышать легче. Словно нет поводов для паники, борьбы с самой собой. Можно отвлечься.

– Крутая свадьба, - натыкаюсь на Хому, когда к шоколадному фонтану возвращаюсь. – И десерт – улёт. Мм, Эль, - жуёт фрукты, оглядывается, выискивая что-то. Отходит, забирая со столиков бокалы. – Давай, за что там? За счастья молодых.

– Угу.

Рассматриваю, как пузырьки поднимаются вверх по напитку, лопаясь. Кручу, пока пристальный взгляд Хомы не замечаю. Приподнимаю бокал, условно чокаясь, и подношу к губам.

Хорошие девочки, Эмма, не лгут.