– Что-то не так? – девушка улыбается, заметив мой пристальный взгляд.

– Нет, - рассеянно чешу голову. – Извините ещё раз. Засмотрелся.

– На кого? – в ее голосе слышу флирт, она оглядывается в сад.

Возле сцены кривляются рослые лебеди, стоят Давид с мамой. Рядом пристроилась паучок, смотрит конкурс.

– Ну и ну, - танцовщица смеётся, сверкает белоснежной улыбкой. – Вон тот парень особенно колоритный, - показывает она пальцем в бородатого лебедя.

Обречённо киваю.

Мне дела нет, ни до бородатого танцора, ни до собеседницы, мысленно примеряюсь к слову «папа», и что называть меня так будут не в каком-то мифическом будущем, а вот уже через пару лет или раньше – и в ушах у меня шумит.

Планы на жизнь были другими: институт, игры, о том, чтобы жениться, и не думал.

Но оказывается, мышление может единым мигом перевернуться.

Представляю, как беру на руки свою маленькую копию, и сглатываю.

Вижу, что Хома чешет к паучку.

– Ладно, приятного вечера, - обхожу танцовщицу.

– А ты с чьей стороны? – она идёт рядом. – Я тебя почти не видела здесь.

– Мать замуж вышла.

– София? – девушка ахает. И бестактно спрашивает. – А тебе тогда сколько лет?

– Двадцать, а тебе? – хмыкаю.

– А я постарше, - она улыбается. – Мама у тебя замечательно выглядит.

– Угу. Приятного вечера, - повторяю, намекая, что мне пора.

Ускоряю шаг и оглядываюсь, ищу паучка и друга, но вокруг такая суматоха, народ стоит на ушах.

Как же меня бесят эти свадьбы.

Натыкаюсь на Дину, на маму с Давидом, опять на танцовщицу, бреду по тропинке между светильниками, и тут меня вдруг кто-то хватает за руку.

– Вау, - удивлённо выдыхаю, обнаружив за спиной паучка. – А я тебя как раз ищу.

– А лучше бы друга, - она чем-то недовольна, озабоченно хмурится.

– Что не так с другом? – невольно улыбаюсь, она сама подошла – такого ещё не было.

– Пусть он не вздумает, - Эля нервно смотрит по сторонам. – Трепаться.

– О чем?

– Ты что специально? – она закипает, краснеет. – Обо мне и о тебе. Пусть никому не говорит. Нечего распускать сплетни. Это случилось всего один раз, по ошибке, и больше не повторится, и...

– А ребенок? – перебиваю, и тут же понимаю – что мне нужно делать.

– Что ребенок? – Эля поправляет платье. – Мы на этот счёт все с тобой уже выяснили.

– Очень боишься отца? – сую руки в карманы, и почти насвистываю, такой лёгкой кажется эта мысль – как мне воздействовать на паучка.

– Причем тут мой отец? – она нервничает ещё сильнее, складывает руки на груди, словно защищается. – Ты сам сказал: это между нами.

– И нашими родителями, - добавляю.

– Что? – она недоверчиво пятится.

Молчим, ветер качает гирлянды, и по ее лицу бегут тени, меня от нее пара шагов отделяет, рывком вперёд, и прижму ее к себе.

Расскажу, о чем думаю, заверю, что согласен с утверждением «дети – это счастье», и неважно, сколько нам лет, хотелось попозже, конечно, но раз так вышло – мы будем хорошими родителями, я уверен.

– Эль, - тянусь к ее волосам, убираю за ухо выбившуюся прядку. – Правду скажи. Будет ребенок?

Она кивает.

– От Саши?

Она молчит.

И когда уже открывает рот, чтобы ответить, позади раздается мамин довольный голос:

– Вот вы где, дети. Чего спрятались? Пойдёмте скорее есть торт, уже несут.

11. Глава 10

Эля

Иду за папой и Софи.

Рядом пристроился Белый.

Он, как и я, недоволен фактом – нам не поговорить нормально. Вечно кто-то лезет, отвлекает. И если раньше не получалось из-за того, что Белый сам бегал. Ну а вдруг мне скажут, что мы сводные? То сейчас просто злой рок.

– Эрик, - его имя словно пепел во рту, неприятненько. Эрик для меня должен был стать бесящим сводным братом, а не вот это вот всё. – Ты поговоришь с Хомой? Чтобы слухи не пускал и не болтал всем?