— Раф, держи, — Наташа протянула мне плед и задержалась на мне настороженны взглядом. — Тебе плохо? Раф, может, в больницу?

— Нет, со мной все нормально, — моргнул я и отложил плед в сторону. — Просто дал нагрузку.

— Лежать! — неожиданно гаркнула Мышка на мою попытку встать. — Тебе нельзя ходить! Только поменяла повязку!

— А что ты мне предлагаешь?.. — растерялся я.

— Раф, я не предлагаю, — начала было вкрадчиво пищать Мышка, но уже на следующей фразе принялась наращивать децибелы: — Я сказала тебе лечь. И лежать. И не беси меня, а то отхожу сковородкой! Хватит тут уже истекать кровью! Думаешь, я тут об этом мечтала?! Перевязывать все лето беглых агентов национальной безопасности?!

— Спокойно, — вскинул я руки. — Я ложусь, ложусь…

— Ногу устраивай и не шевели ей, — продолжила командовать она хорошо поставленным властным голосом. — А я поеду за антибиотиками. И продуктами. И даже не заикайся, что ты с чем-то не согласен! И, да, никуда я не сбегу. Мне вчерашнего хватило! Такой дурой я себя еще не чувствовала. Да и дом я тебе не оставлю, и кошку свою — тоже, понял?

— Понял, — кивнул я как можно серьезней, но когда она отвернулась, мою морду перекосило от нервной усмешки.

— Черт, котлеты горят! — взвизгнула она и бросилась к печке.

— Я пытался тебе сказать последнюю минуту…

— Заткнись!

***

Вот же, черт! Вот же, черт!

Я уже несколько минут стояла с открытым шкафом и жмурилась вместо того, чтобы смотреть внутрь.

«Так, спокойно. Мой дом — моя крепость. Все. И Мушка».

Мушка, кстати, снова предала наше с ней одиночество и устроилась на животе у Рафа. Когда я вышла в гостиную, она возвестила об этом громким мурчанием. Будто хвасталась. Или предлагала присоединиться.

— Блин, знала бы я, Мушка, что ты ветреная такая, — проворчала я и взглянула на Рафа с тарелкой в руках. Он как раз дожевывал последнюю котлету. — Ты только не давай ей обычную еду. У нее особый рацион, который ей назначил врач.

— Она об этом ничего не сказал, — виновато поморщился Раф. — Съела половину котлеты. Вчера и только что.

12. 11

— Ну еще бы она сказала! — фыркнула я и огляделась в поисках ключей от машины. — Пожелания будут?

— В плане? — насторожился он.

— В плане еды. Может, еще тебе нужно что-то?

— На твое усмотрение.

— Шмотки в стирке, приеду развешу. Надеюсь, кровавое пятно отстирается.

— Во сколько ты вернешься? — уточнил он, когда я проходила мимо.

— Часа через три, наверное. Как пойдет.

— То есть, часов через пять я точно буду знать, что ты меня кинула, — усмехнулся он, но как-то напряженно. Будто больно ему.

— Блин, как ты себе это представляешь? — снова взвинтилась я. — Кину и буду ждать, пока ты тут умрешь от заражения? К полиции по твоему поводу, как я поняла, взывать бесполезно.

— Ладно, — усмехнулся он, а я опрометчиво соскользнула взглядом с его лица и забуксовала им на голой груди и руках. Раф это, конечно же заметил, и, понизив голос, добавил: — Тогда мы с кошкой будем тебя очень ждать.

Я досадливо махнула рукой и направилась из дома. Уже усевшись за руль, я водрузила мобильный на подставку и коснулась экрана. Ни сообщений, ни звонков. И от этого неприятно сжалось в груди. Если бы Раф оказался преступником и прибил меня за то, что я попыталась его сдать, никто бы и не хватился. Слез сдержать не удалось.

— Черт, со мной тут столько случилось, — сипела я, пока машина проползала на пузе по узкой заросшей дорогой к грунтовке, — а мне даже рассказать некому!

Наревевшись по пути на трассу, я мужественно вытерла слезы и добавила газу. А потом еще. Утро обещало ясный день, дорога была сухой и гладко стелилась под колеса. Я включила погромче «Мельницу» и как следует поголосила свои любимые песни. Работало безотказно.