Вторую бретельку ожидает та же судьба.

…Ну, до тех пор, пока это не станет уже слишком. Он же не будет пытаться меня совсем раздеть?!

Начинаю сомневаться, когда очередное бесцеремонное прикосновение чуть не заставляет меня подпрыгнуть – на этот раз к банту на моей спине.

Он снова огибает меня – кружит, как волк вокруг загнанной добычи – и, наконец, останавливается напротив. Лицом к лицу. Слишком близко.

- Как покорно вы терпите мою дерзость. Настолько сильно хотите стать моей женой?

Стиснув зубы, киваю.

Прячусь под ресницами, чтоб не увидел в моих глазах истинные чувства. Чтоб не понял, что ненавижу его так сильно, что хочу убить. Убить прямо сейчас, не дожидаясь…

- Что ж. В таком случае я просто обязан выяснить одну небольшую деталь о вас – до свадьбы. Ведь вы, кажется, собирались услаждать взор своего будущего супруга?

Чёрт бы меня побрал за мою выходку тогда с переодеванием. Этот гад запомнил и вернул мне мои необдуманные слова.

Вольфред склоняет голову вправо, и взглядом энтомолога, придирчиво изучающего попавшийся в руки экземпляр, смотрит в вырез моего платья. Который его стараниями основательно увеличился.

А потом решительно кладет обе руки мне на обнажённые плечи. Мне хочется оттолкнуть эти руки, сбросить их с себя… но я не делаю этого. Потому что я обязана… выдержать испытание, разве нет?

И вовсе не потому, что от прикосновения широких горячих ладоней меня бросает в жар, и всё тело сковывает непривычная робость. Я ещё ни одному мужчине не позволяла к себе прикасаться. Тем более – прикасаться так.

Неспешное движение ладоней по моей коже вниз – по хрупким выступам ключиц – и ещё ниже, туда, где нежное кружево скрывает от мужского взора то, что ему так сильно хочется увидеть.

Но он ведь не осмелится?..

Поощряющее поглаживание большим пальцем – мне пытаются сказать, что всё хорошо, тебя не обидят эти руки.

Руки убийцы, руки палача – кого вы хотите обмануть?!

Ещё чуть ниже.

Между нами остаётся совсем мало пространства. И совсем мало воздуха, который раскаляется и с каждым рваным вдохом будто плавит меня изнутри.

Я ожидала, что в чертогах Северных стражей будет холодно, как в гробу – но сейчас я горю.

Тонкая ткань плавно скользит вниз, поддаваясь уговорам этих умелых рук. Открывая ложбинку на груди.

Она у меня всё-таки есть. Пусть и не такая большая, как хотелось бы этому развратнику.

Ещё чуть ниже. И стирается ироничное выражение с лица принца. И как будто мы оба забываем, с чего начался этот странный разговор на грани приличий. Руки принца давно вычертили маршрут далеко за их пределами.

Чуть дрогнувшие его ресницы. Широкие чёрные зрачки – как грозовое небо. Для меня там погибель. Я не хочу смотреть в его глаза.

Он останавливается за мгновение до того, как я окажусь перед ним совершенно обнажённой. До того, как платье, шнуровку которого он, оказывается, незаметно успел ослабить, стоя за моей спиной, окончательно свалится вниз. Кружево уже держится каким-то чудом, почти ничего не оставляя воображению.

- Я был не прав... Абсолютное совершенство! Какое изящество линий… Если бы я был скульптором, я бы изваял вас в мраморе, - шепчет принц, не сводя с моего тела потемневших глаз.

А до меня, наконец-то, доходит. Где я, что я, и что именно происходит прямо сейчас.

Шаг назад. Судорожно тяну вверх лиф платья. Прижимаю его левой рукой к груди.

А правой с огромным удовольствием, с размаху, с оттяжкой, даю принцу по морде.

Не ладошкой, не легкую заигрывающую пощёчину избалованных принцессок я залепила этой снежной скотине – о нет! Я дала ему от души костяшками, всем кулаком – так, что чуть не сломала сама себе руку о его мерзкую рожу.