Я вытянула обе руки вперед – в одной представила себе пустую рамку от картины, а в другой – мой сегодняшний день, с того момента, как я села в машину Германа Даниловича.

И так, что мы имеем из необычного? Того, на что стоит обратить внимание?

Первое – Бессонов реагирует на мое сползшее с груди декольте. Вроде бы нормально реагирует, по-мужски, а с другой стороны – уже очень как-то… заметно. Прям зацепился глазами и не отрывался от ее несколько добрых секунд, словно примагниченный. И смотрел-то как! Будто изумлялся чему-то!

Я поднялась с пола, шагнула к зеркалу и распахнула сверху больничную робу. Лиф костюма все еще был надет на меня, в отличие от юбки. Я приблизилась к зеркалу и пригляделась к собственной груди. Ничего необычного… Белая кожа с остатками летнего загара, чуть заметная венка над левой грудью – всегда там была. С правой стороны – маленькая родинка. Хмм…

В любом случае, это была первая странность в моем сегодняшнем приключении.

Я снова вытянула обе руки вперед и сделала движение, будто перекладывала что-то из одной руки в другую – первая деталь мозаики встала на место.

– Идем дальше, – прошептала я своему отражению.

И вспомнила вторую странность сегодняшнего вечера – глаза Бессонова, когда он уставился на мой палец – ровно перед тем, как позволить нам обоим сверзиться с моста в реку. Не бывает у человека таких огромных, черных зрачков! Просто не бывает!

Но как эта деталь мозаики связана с первой? И как это мне поможет сейчас? Я ведь уже знаю, что он – монстр, и в нем определенно есть что-то «нечеловеческое»! Как минимум – сила, когда он меня из реки вытаскивал! Он ведь даже воздуха не набрал в легкие, когда мы погрузились под воду! Что уж «нечеловечнее» этого?

А теперь, когда он схватил меня железной хваткой – это при том, что за секунду до этого метался в бреду и был похожим на труп!

А непонятно откуда взявшиеся острые клыки?! Ежу понятно, что Бессонов – не человек. Но что из этого? Как этот научно-фантастический факт мне поможет?

Я напряглась и нахмурила лоб.

Снова опустила глаза на свою грудь в зеркале… Подняла кверху руку с маленьким пластырем на пальце, который мне наклеили уже в больнице. Снова перевела взгляд на грудь.

Венка – подсказала интуиция. Кровь. Вот что общего между этими двумя странностями. И там, и там… кровь! И не только там! Вся эта кровища, которая разлилась по машине, когда мы тонули – словно в багажнике у не Бессонова переносная донорская станция!

А его слова только что – «я чувствую твою кровь»?

Вскрик начинающего выкристаллизовываться понимания еле удержался у меня в груди, и чтобы не выпустить его наружу, я плотно закрыла рот ладонями.

Так вот что Герман Данилович просил своего брата принести – кровь! Кровь животных, которыми он питается, не желая убивать людей! А никаких не «хомячков с кроликами»!

Так вот как он меня «хочет», значит… Хочет, но изо всех сил пытается не поддаться животному инстинкту.

Воображаемая мозаика вобрала в себя все детали, щелкнула и сложилась в идеальную, правильную по всем своим граням картину.

Логика, Елисеева. С ней не поспоришь – какую бы безумную реальность она не доказывала.

Набрав в грудь воздуха и резко выдохнув, я шагнула обратно к двери и приложившись к ней ладонями, громко позвала.

– Герман Данилович? Я хочу… предложить вам кое-что. Ммм… Герман Данилович? Вы еще… там?

Ответом мне была звонкая, отдающая пещерным эхом тишина.

6. Глава 6

Я позвала еще раз. Ничего. Ни одного звука на доносилось из палаты, словно только что бушевавший в ней голодный вампир испарился.