От нелепости того, что я сейчас сказала, краска вновь хлынула к моим щекам. Сюрреализм ситуации зашкаливал, а вместе с ним и адреналин в моей крови.

Вампир, без сомнения, это почувствовал.

– Уходи… – еле слышано прошептал он, снова дергая ногой и явно пытаясь подняться. – Не приближайся ко мне, Рада… уходи…

Мои брови взметнулись. Ого! Он назвал меня по имени, чего почти никто никогда не делал, а уж профессора и подавно!

Отчего-то, моего имени стеснялись – уж слишком оно было необычным. И где только можно называли по фамилии. Странно, что Бессонов его вообще помнит.

– Мне некуда уходить, – я покачала головой, медленно подходя ближе и опускаясь перед ним на колени. – Вы единственный, кто может меня спасти… Как на реке, помните? Вы же были сильным тогда, правда? И снова станете, если… если попьете крови. Вы ведь... вампир, да? Настоящий вампир, как в фэнтези?

Я говорила почти с мольбой в голосе, неожиданно страстно желая, чтобы все это было по-настоящему – чтобы Бессонов оказался именно вампиром, а не каким-нибудь безнадежно больным, умирающим шизофреником или маньяком-убийцей. Чтобы он смог, напившись моей крови и не убив меня, очнуться, встать, набраться нечеловеческой силы и вынести меня из этого кошмара на руках, как самый настоящий принц.

Принц вампиров.

Боже, какой бред у меня в голове…

– Не знаю! – резко прервав мой детский лепет, Бессонов вдруг согнул руку в локте, освободив стул, и поднял верхнюю половину туловища – будто собирался поотжиматься от пола. Оттолкнулся и тяжело сел, привалившись спиной к кровати. Закрутил головой, закрываясь от меня ладонями, забормотал глухо: – Уходи, Рада, уходи от меня… Я не знаю, смогу ли я остановиться… Никогда… не пробовал… Лучше уходи… запрись в туалете… пожалуйста, Рада…

Его затрясло.

– Тшшш… – неожиданно для себя я начала его успокаивать и, вместо того, чтобы уйти, придвинулась ближе. – Все будет хорошо… Вы сможете… Я в вас верю.

Подползла к нему на коленях, раздвинула закрывающие лицо ладони.

– Не смотри на меня… – зажмурившись, он тяжело дышал, продолжая отворачиваться от меня. – Не хочу, чтобы ты видела меня… таким...

– Тогда не будьте таким! – рявкнула вдруг я, не узнавая саму себя. – Сделайте то, что нужно сделать и спасите нас обоих! Все лучше, чем лежать тут и ныть, как старый ипохондри…

Я не договорила. Меня словно ураганом снесло с места и завалило на спину – чуть дух не вышибло! Я даже не поняла сначала, что это Бессонов – с грозным рычанием он упал на меня сверху, вжимая оба моих запястья в пол. Вжимая меня саму в пол – навалившись всем телом, все еще тяжелым по сравнению с моим.

Лицо мое отразилось в черноте его глаз – бледное, вытянутое, искаженное страхом…

А потом мне стало не до отражений – потому что с его ртом опять происходило нечто невообразимое. Верхняя губа задралась, оскалив зубы, и так выдающиеся клыки на моих глазах стали расти, заострились, превращаясь в звериные…

И он набросился. С коротким, голодным рыком – почти стоном – нырнул головой вниз и вонзился этими клыками прямо мне в шею, сбоку, почти под самым ухом.

Резкая, короткая боль ослепила меня, заставляя выгнуться и закричать. Я отдернулась, пытаясь освободиться от нее, вывернуться из хватки вурдалака, хоть как-то спастись от того, кого сама же и навлекла на себя…

Но так же неожиданно, как началась, боль вдруг стихла, уступив место равномерному, ритмичному давлению, ни на что не похожему и даже в чем-то приятному. Меня будто покачивало на поршне огромного, мягкого насоса, поднимая и вновь опуская, с таким же ощущением, какое бывает, когда на машине резко спускаешься с холма в низину…