– Странно… Я чувствую себя странно. Иногда плохо. Сердце покалывает. А где Марго?

Он нетерпеливо поморщился.

– Марго в лучшей ситуации, чем ты, можешь мне поверить. Ей досталась другая колба – менее опасная. Давай сначала с тобой разберемся, пока не стало совсем поздно. Ты готова выслушать меня? Итак, давай по порядку. Ты проколола себе руку, когда убегала от меня, потом вы уронили колбы с готовыми растворами и ты получила в кровь дозу некоего… яда, который спустя час начинает вызывать эффект ускоренного старения. Очень ускоренного.

Я шумно глотнула, чувствуя, как от страха у меня немеют конечности.

– Я-яда? Старения?

– Именно так. Я экспериментирую как с эликсирами, так и с ядами, производя из них… лекарства, которых в вашем мире нет.

Слова «в нашем мире» отпечатались в моем мозгу и тут же ушли на задний план, как пока не существенные.

– И… что же со мной теперь будет?

– Если ты не примешь противоядие, то состаришься и умрешь так быстро, что не успеешь даже написать сегодняшний экзамен. Хотя, возможно и успеешь… Могу специально для тебя перенести время…

– Вы что, издеваетесь надо мной?! – уже в слезах, я прижала руки к груди – сердце билось совсем яростно.

Илья Андреич резко замолчал. Я всхлипнула, вытирая щеку ладонью.

– Что за чушь… Так не бывает… Нет таких ядов...

– В вашем мире нет, – жестко ответил он. – Но ваш мир – не единственный.

– Боже, что за бред вы несете?! – я вскочила на ноги, и тут же покачнулась, чувствуя, как головокружение.

Меня резко подхватили, и я утонула в крепких, мужских объятьях – на удивление горячих, похожих на то, как если бы меня обняли сзади подогретой периной.

– Все симптомы на лицо… – отчего-то шепотом сообщил он мне ухо. – Головокружение… прерывистый ритм сердца… покалывает и холодеет в ногах, да?

Совсем слабая, я кивнула.

– Внешних признаков еще нет, могу тебя уверить… Ты все так же соблазнительно молода и прекрасна… – его шепот спустился ниже, к мочке моего уха, и я вдруг перестала понимать шепот это или… поцелуй.

Я – прекрасна? Дрожь побежала по моей шее и вниз, заставляя передернуться и оттого еще сильнее слиться с обнимающими меня руками.

Что же он творит, этот наглец?

– Твои волосы все еще густы и крепки… – цепкие пальцы подхватили копну моих волос снизу, вплелись в нее и принялись сжиматься и разжиматься… массажировать мне затылок, чуть оттягивая за корни волос…

Боже, как приятно… Я издала тихий, совершенно неконтролируемый стон и откинула голову назад, ему на плечо, он же оттянул ее немного вбок, открывая себе еще больше доступа к моей шее.

– Кожа нежная и упругая… – резко втянул ноздрями воздух в миллиметре от моей шеи, и я почувствовала, как мои зрачки уходят под веки… – Как хорошо ты пахнешь… Твое юное тело хочет любви, не так ли?

Вторая рука незаметно оплелась вокруг моей талии, прижимая меня еще ближе, еще сильнее, губы, уже совершенно не скрываясь, касались моего уха и шеи, лаская меня и слегка покусывая.

– Успела уже познать мужчину? Мм? Или все еще девственна?

Что?! Я резко открыла глаза. Поняла, что еще немного, и рука внизу скользнет под кромку моих джинсов, сделала усилие над собой и вырвалась из дурманящих объятий, поражаясь самой себе. Такое ощущение, что я не ядом отравлена, а сильнейшим возбуждающим!

– Не удивляйся так, – довольно холодно проинформировал меня Илья Андреич – таким тоном, словно не нашептывал мне только что в ухо соблазнительные пошлости и не прижимался сзади всем своим горячим, сильным телом.

– Ч-чему не удивляться? – спросила, удивляясь, до какой степени язык не слушается меня – заплетается, будто я говорю на чужом мне наречии. Неужели тоже эффект яда? Или эффект… Воскресенского?