Я сжалась в комок в углу дивана, с ужасом наблюдая за этой метаморфозой и за всем этим хаосом.

– Не знаю! Я ничего не знаю! Хватит! – уже почти рыдая, схватила подушку, прижала ее к лицу, чтобы ничего не видеть. И все же, спустя секунду выглянула…

И, громко ахнув, закрыла рот рукой, понимая, что сейчас снова истерически расхохочусь.

– В чем дело? – прорычал профессор, опуская руки вниз. Торнадо остановилось, поднятые в воздух вещи, с разной степенью вреда для себя, посыпались на пол. – Ты уже даже в таком виде меня не боишься, наглая девчонка?!

Я горячо закивала, складывая руки в умоляющем жесте.

– Очень боюсь. Вы офигеть какой страшный в таком виде! Только…

– Что «только»?!    

Не удержавшись, я прыснула себе в кулак.

– Только у вас волосы стали… фиолетовыми.      

6. Глава 6

– Только этого мне не хватало… Будь проклят тот день, когда я решил поселиться в этом сумасшедшем мире… – доставая из шкафа одну за другой баночки с какими-то снадобьями, профессор Воскресенский периодически ерошил на голове ярко фиолетовую шевелюру. – Был же ведь выбор, был… И Путеводный свиток показал на другие миры, как оптимальные…

– А я говорил, Элиад, – донесся из плоского, сияющего камня знакомый уже голос. – Говорил, что в подобных мирах твоя магия будет нестабильной. В том числе и жизненная. Но ты же упрямый… У тебя было «хорошее предчувствие», демоны тебя раздери.

– С кем он говорит? И почему его называют Элиад? – мурлыкала Марго, плавно перемещаясь с одного моего плеча на другое. Разбуженная не далее, как пятнадцать минут назад, она уже освоилась в своей новой шкуре настолько, что, похоже, чувствовала себя лучше, чем в обычной. Во всяком случае, интересоваться, когда ей будут возвращать человеческий облик, она как-то не спешила.

– Понятия не имею, – честно призналась я и покосилась на также разбуженную мадам с Рублевки, которая, до сих пор ничего не помня и не понимая, с удивлением рассматривала собственные ногти.

Мне вдруг стало очень интересно, когда Илья Андреевич собирается отправить ее домой. Он ведь собирается отправить ее домой, не так ли?! При мысли о том, что в его планах в отношении новой подопечной может быть что угодно – вплоть до удовлетворения своих… неудовлетворенных со мной сексуальных потребностей – стало почему-то откровенно неприятно, хоть я и понимала, что это гораздо лучший вариант, чем если бы он принялся удовлетворять эти свои сексуальные потребности на мне.

– Ксюх, он опять урчит и пялится… – прошипела Марго, прижимаясь ко мне пушистым боком.

– Кто? – не поняла я.

– Этот… белый, – кошка спрыгнула на диван и в страхе присела, прячась за моей ногой и прижимая уши к голове. И когда только научилась этому чисто животному жесту?

– А… – я понимающе кивнула и глянула на барса, который действительно пожирал Марго взглядом и тихо, сладострастно урчал, стуча хвостом по полу. – Он тебя еще во сне лапой прижимал. Март на дворе, чего ты хочешь?  Естественное поведение для котяры, пусть даже и такого большого.

Кошачьи глаза наполнились ужасом.

– Это ты типа меня успокоила, да? Мне типа легче должно сейчас стать?

Плавно соскользнув с дивана, она просеменила на своих мягких лапках к профессору, обходя по широкому кругу Людвига, уже пригнувшемуся и приготовившемуся к прыжку.

– Илья Андреич, а можно меня обратно в человека обратить? – пытаясь приластиться, она обвилась вокруг ног Воскресенского, из-за чего он чуть не потерял равновесие. – А то уже небезопасно как-то…

– Брысь! – раздраженный, что чуть не упал, Воскресенский отмахнулся от нее и подозвал к себе даму с Рублевки. – Симона, подойди. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала, прежде чем я отпущу тебя домой.