— Он не может причинить себе вред, — сказал Макар. — Пока его Истинная жива, Сагарт это чувствует и будет стремиться к ней. Всегда. Его жизнь не принадлежит ему. Лишь она может отдать приказ Сагарту убить себя, и он подчиниться, независимо от того, хочет этого или нет.

Только тогда до меня дошло всё коварство придуманной Римором пытки. Эта чудовищная жестокость не имела никаких аналогов. То, что он сделал с Сагартом, — не просто наказание. Это высшая боль, с которой Сава продолжал существовать каждое мгновение, находясь в этой проклятой клетке.

Я подошла вплотную. Смотрела на изувеченного пленника, который теперь не то что на волколака, на человека-то был очень отдалённо похож. Сава исхудал. Волосы у него отрасли до плеч и спутались клоками. Он лежал грязный и измученный. Лежал в темноте, один, совершенно один. Не разговаривал, не выл, не шевелился. Будто в самом деле наконец отошёл в иной мир, наконец-то встретился с Луной и успокоился. Но слабое движение его грудной клетки говорило о том, что Сагарт ещё не переступил черту.

Мне так хотелось его хоть чем-то утешить. Хоть как-то помочь. Но — как? Чем? Будь моя воля я бы, может, выпустила бы его. Пусть даже тем самым навлекла бы гнев Альфы Чёрных на себя. Но ведь нельзя, нельзя так поступать с живым существом. Это и не по-человечьи, и не по-волколачьи…

— Сава, — тихо позвала я в полумраке, — Сава, ты слышишь меня?..

Конечно, он не ответил. Я и не ждала.

— Сава, мне так жаль. Поверь, мне так жаль. Очень-очень жаль.

Как и прежде, волколак не прореагировал.

— Знаешь, — продолжила я, понимая, что, скорее всего, разговариваю сейчас сама с собой, — когда родится маленький, я очень попрошу Римора отпустить тебя. Сейчас просто боюсь. Понимаешь, я ведь о ребёнке должна думать… Но мне больно видеть всё это. А когда маленький родится, Римор наверняка подобреет. Сначала попрошу Далию. Она хорошая. Она поймёт. Сава, я что-нибудь придумаю. Я постараюсь, обещаю.

Молчание.

Должно быть, Сава, даже если услышал, ничего не понял из моих слов. Он ведь давно пребывал где-то на грани между жизнью и смертью. И мои обещания — грош им цена, если за оставшиеся месяцы последние крупицы сил покинут Саву. Да, он сильный. Был сильным. Полукровки все очень сильные. Но и у самых сильных есть свой предел.

И всё же мне нужно было это сказать. Наверное, скорее для себя — чтобы утешить собственную совесть.

— Сава, держись, — шепнула я, чувствуя, как слёзы подступают к ресницам. — Пожалуйста, держись. Всё ещё может образумиться. И ты снова встретишься с Машкой…

Я думала, хотя бы на имя своей Истинной Сава отреагирует. Но — нет. Видимо, всё уже почти закончилось. Почти…

На прощание я аккуратно просунула руку между прутьев, чтобы коснуться головы несчастного волколака, дать ему хоть крохотную частичку тепла — одну-единственную. Дотронулась до его жёстких, превратившихся в мочало волос, несколько раз осторожно провела по ним. А затем убрала руку и стала вытаскивать обратно из клетки.

Но вдруг голова Сагарта дёрнулась. Он поднял лицо с громадными расширившимися от худобы глазами. Мгновение я созерцала этот взгляд. А ещё через мгновение волколак вцепился мне в руку, рванул на себя. Я всем телом впечаталась в клетку с размаху. Пытаясь защитить живот от удара, скрючилась и обняла его одной рукой.

А в этот момент острые клыки уже пронзили сгиб локтя, с остервенением высасывая мою кровь. И вместе с ней — жизнь.

7. Глава 7. Маша

Проделав двойное сальто в воздухе, приземляюсь на все четыре лапы одновременно. Острые когти взрывают размякшую почву. Грязный снег летит клоками в разные стороны. Но мне удаётся удержать равновесие и не свалиться набок, когда Отор пролетает мимо, словно пуля, намеренно зацепив меня плечом.