Снова ловлю в фокус его лицо и тут же перевожу взгляд на жёлтую стену. А рядом с ним, между прочим, всё та же длинноволосая блондинка. Нет, это же надо? Какой-то п*здюк вынуждает меня, взрослую женщину, ощущать совершенно неуместный дискомфорт.

— Добрый день, — отвечаю всем и никому конкретно.

И тут же вспоминаю, что сегодня у меня пара в его группе. Отлично. Если так пойдёт дальше, то я напишу заявление начальству и переведу его обратно к Светлане.

Хотя что я напишу в причине перевода? «Заберите Волкова обратно, потому что он смущает меня своими горячими взглядами»? Ох и посмеются же в деканате.

Ладно, ничего особенного, пара и пара. Это не первый студент, который строит мне глазки. Был у меня старшекурсник, который в шутку просил развестись с мужем, делал комплименты и даже припёр букет на Восьмое марта. Но все в его группе, впрочем, как и я сама, понимали, что Мельников Игорь прикалывается. Возможно, и симпатизирует, но примерно так же, как поклонники благоговеют перед певицей, собирающей целые стадионы.

Но этот Волков…

Это совершенно другой случай. В его глазах столько секса, что мне становится неловко. А ещё я совершенно уверена, что он гораздо опытнее меня.

Заворачиваю в деканат, чтобы узнать последние новости и отвлечься от всяких глупостей. Болтаю с секретаршей, она предлагает мне кофе, и, пока Леночка на варит его у себя в каморке, я сажусь за её стол.

— Ленусь, можно я кое-что гляну на твоем компе?

— Да, Жанн, конечно. Тебе сколько сахара? Одну?

— Одну и молока, если можно.

— Хорошо, солнышко. Как у тебя вообще дела?

— Ничего нового. Всё как всегда.

Щелкаю по клавишам, быстро нахожу нужную информацию. Одалживаю у Ленки стикер, беру ручку, записываю цифры… И в этот момент краем глаза цепляю папки с личными делами студентов.

Верхняя чуть сдвинута, а на следующей красуется пришпандоренная скрепкой фотография, очевидно, самого наглого пацана в нашем университете.

Утыкаюсь обратно в экран.

Мне неинтересно.

Мне вообще ни разу не нужно знать, что и как у этого молокососа.

То, что он вымахал два метра ростом и пялится на меня, будто хочет завалить на стол лицом вниз, не даёт ему права… Вообще, нормальную женщину это должно оскорблять. И меня, конечно же, жутко унижают эти его вульгарные взгляды.

Так что плевать. Не прикоснусь даже.

— Жан, а как там дела с выставкой? Уже знаю, что твоя студентка Орлова выиграла первое место! Поздравляю! — кричит из каморки секретарша.

Слышу шум кофемашины. Она явно взбивает молоко.

— Да, она умничка.

Выдохнув, хватаю папку и открываю, быстро пробегая информацию глазами. Судя по дате рождения, этому самодовольному кретину вчера исполнилось девятнадцать. Отлично. Вот насколько надо быть бессовестным, чтобы смущать меня? Ему девятнадцать, а мне тридцать. Одиннадцать лет разницы! Неслыханно. Мама — бухгалтер в компьютерной фирме, а вот отец... Едва слышно присвистываю. Батя в Минфине. Мальчик явно не бедный. Вот откуда эта врожденная наглость. Терпеть не могу подобные вещи.

Зачитавшись биографией Волкова, я не сразу замечаю подошедшую к столу Лену.

Дёрнувшись, будто пойманная с поличным, я тут же откладываю его папку.

— Ай, блин, опять я забыла про этого Волкова. Перевёлся же, а я никак не изменю в компьютере его данные, всё времени нет.

— Ага, — отвечаю как бы невзначай, — он ко мне в группу перешёл, поэтому я просто глянула, что да как, — зачем-то оправдываюсь.

И пусть в моей группе ещё двадцать человек, до которых мне нет дела.

— Знаю, Жанночка. Он к тебе и на живопись, и на рисунок, и на скульптуру — на все твои предметы.