— Молодец, Волков, — выдавливаю из себя силой. — А теперь давайте попробуем написать осеннюю композицию. Предлагаю выбрать один доминирующий цвет, а затем дополнительный цвет для акцентов. Например, охру использовать как фон, а горчичный или медовый как дополнительный цвет — для выделения основных элементов картины. Катюшенька, раздай, пожалуйста, цветовые схемы. — Прохожу между рядами мольбертов.

— А почему я — Волков, а Орлова — Катюша? — шёпотом интересуется мой студент, когда я вынуждена застрять возле одного из шкафов рядом с его мольбертом.

Нервничаю, никак не могу найти нужные, обещанные студентам схемы.

Распсиховавшись, дёргаю все ящики подряд. И, пошатнув шкаф, не замечаю, что стоящая наверху коробка с предметами для натюрморта: посудой, сложенной бумагой, пластиковыми фруктами, сосудами — грозится упасть мне на голову.

— Аккуратнее, Жанна Кирилловна, прибьёт ведь. — Подскакивает — единственный из студентов! — Волков.

Он бросается ко мне так быстро, что я даже вздохнуть не успеваю. Спасает.

И благодаря росту и силе легко придерживает шкаф, задвигает коробки на место.

На мгновение наши взгляды соприкасаются. Меня захватывает синева его глаз. И хоть я скоренько отворачиваюсь, понимая, насколько мои ощущения неуместны, всё равно торможу, почувствовав странную магию, сковывающую меня по рукам и ногам.

— Спасибо, Волков, — прочистив горло. — Держи, Катюш. — Сую студентке схемы.

А Андрей, усмехнувшись, отходит. Да, я всё равно не назвала его по имени. Но это моё дело, как обращаться к своим студентам.

Быстро сажусь на место, устраиваясь за преподавательским столом. Несколько раз меняю местами карандаши и ручки.

Затем объявляю:

— Уважаемые студенты-первокурсники, у вас сорок пять минут.

Обычная пара, всё совершенно как всегда: сейчас нарисуют, сдадут листы и пойдут на следующее занятие.

Вот только, вскинув голову, я снова натыкаюсь на дерзкий взгляд, такой жаркий и цепкий, что ему невозможно противиться.

Я пытаюсь игнорировать ситуацию, отвлечься. Привлекаю разум и здравый смысл. Ему девятнадцать! Он всего лишь пацан! Я его преподаватель!

Уткнувшись в бумаги на столе, пишу план. Но в груди само по себе расцветает странное и абсолютно некомфортное ощущение.

5. Глава 4

Дождавшись звонка с урока, я не двигаюсь с места. Переплела пальцы рук, оперлась локтями о стол и смотрю перед собой. Жду. Студенты поднимаются со своих мест, собирают вещи и по очереди идут ко мне. Кладут свои работы на край стола. Это всегда интересно и в то же время волнительно. Уже с первых пар видно, кто у нас тут Николай Константинович Рерих, а кто просто переоценил свои возможности. В любом случае все сдавали экзамены, поэтому все умеют рисовать.

В этом году ребята сильные. Даже Семененко я не могу назвать бездарностью. Ленивый просто. Если будет работать, то сможет подтянуть свои навыки.

Передо мной множатся рисунки золотых листьев, местами грязь и потёртости. Некоторым ученикам нужно поработать над подачей и техникой.

Начинаю собираться, складывая листы в папку, проверю позже и, сравнив, решу, кому какие ставить оценки. Хотя уже сейчас вижу общую картину и понимаю, как действовать дальше, каким образом составлять планы занятий.

Залюбовавшись эскизом Орловой, не сразу замечаю, что рисунки сдали не все. Одного не хватает.

Поднимаю голову, выискивая недостающий лист, и в этот момент ко мне на стол ложится последняя работа. Я просто в шоке.

Никак не прокомментировав то, что изображено, Волков кладёт свой рисунок на стол, стремительно покидая аудиторию. А мне остаётся только удивлённо рассматривать его творчество. И всё просто супер.