Домылась, облачилась в платье и велела служанке проводить к господину. Если до этого момента она сомневалась в необходимости совместной постели с мармаллом, то сейчас совершенно четко поняла: еще пара дней без подмоги, и местная магия просто раздавит ее как букашку.

Плагос ждал в столовой. Мягко улыбнулся, помогая усесться на место напротив, и, дождавшись, пока слуги принесут еду и удалятся, начал разговор.

– Как ты, не спрашиваю, – он поймал взгляд Коны и нахмурился. – Потому что вижу.

– Словно тяжесть всех веков на плечах, – пожаловалась чародейка, и собеседник понимающе закивал.

– Обязательно поешь. Хотя бы немного. Тем более не завтракала. Планировал еще прогуляться после обеда, показать тебе озеро здесь неподалеку, но если все совсем плохо, я к твоим услугам прямо сейчас.

– Суп остынет, – хихикнула Кона. – А ты сказал поесть.

Плагос улыбнулся и покачал головой. Взялся за ложку.

– Хорошо, я к твоим услугам сразу после обеда.

Чародейка усмехнулась и уткнулась в тарелку. Вдохнула пряный аромат супа и нахмурилась. Как странно было происходящее! Нет, наверное, все так и случалось между любовниками или супругами, но ей было немного неуютно. Казалось, в постель должны попадать просто так, без договоренностей.

Молчали. Плагос тоже погрузился в собственные мысли. Коне хотелось думать, что не в мрачные. Почти не притронулась к мясу, когда сменили блюда: то хоть и пахло волшебно, волнение напрочь отбивало аппетит.

– А у меня тоже есть птичка, – как-то по-детски поделился сотрапезник, когда стало окончательно понятно, что и десерт чародейку не вдохновляет. – Не такая, как твои паршивцы. Не разговаривает. Зато поет просто великолепно. Если хочешь, можем пойти послушать…

– Почему нет? – согласилась Кона. Птаха привлекала куда больше пустого ожидания неизвестно чего.

– Пойдем! – Плагос поднялся из-за стола и подал чародейке руку. – Она у меня в комнате.

Снова прошли незнакомыми коридорами. Сколько же их здесь! Днем большие окна пропускали много света и обстановка казалась роскошной и торжественной. Кона разглядывала интерьер с любопытством. Даже в замке у Козьюаля не всегда было так. Похоже, Плагос не врал и господин регент и впрямь устраивал какой-то прием. Иначе как объяснить такой парадный вид?

В комнате Плагоса знакомо пахло листвой после дождя. Кона улыбнулась: ровно так пах сам хозяин спальни, когда привлекал к себе чуть ближе, чем позволяли приличия. Вспомнились вчерашние поцелуи, и сердце забилось быстрее. Было страшно повторять и в то же время хотелось ласки. Его ласки. Не Аля.

– Смотри! – позвал Плагос откуда-то из глубины комнаты. Чародейка поспешила на голос.

На широком подоконнике одного из окон стояла большая круглая клетка с клюющей пшено кроваво-красной маленькой птичкой. Кона остановилась разглядеть получше. Подумала попросить погладить красавицу. Птаха сверкнула на нее угольными глазами и вернулась к кормушке.

– Вот только поет не всегда, – пожал плечами Плагос. – Надо ей понравиться…

Подошел к Коне, заглянул в глаза и запустил ладонь в черную шевелюру чародейки.

– Еле заставил себя заняться делами сегодня, все мечтал повторить вчерашнее.

Улыбнулся, притянул к себе и захватил в плен поцелуя ее губы. Кона закрыла глаза и ответила со всей нежностью, на которую была способна. Хотелось одарить его за терпение и такт.

Плагос знал, что делает, и Коне вскоре стало не до благодарности: закипающая кровь била по вискам и каждое прикосновения мужчины усиливало знакомое томление. Его губы дразнили, а руки сводили с ума даже через одежду. Не спешил, не давал повода бояться или переживать, лишь ласкал, отнимая всякий здравый смысл и остатки разума. Кона охнула, когда Плагос, дернув за вырез, стащил ее платье вниз, к полу, но возразить ничего не успела: мужчина опустился на колени и занялся ее грудью. Прикусила губу, чтобы не шуметь, и откинула голову. Как же хорошо, во имя всех заклятий! Недолго и умереть…