— Ясно, — сказал Валь с нечитаемым выражением здоровой половины лица и замолчал надолго.

А потом лёг и уснул — чурбан неотёсанный! Сочувствия от него Рина так и не дождалась.

11. Глава 11. Когти

День, когда Валь смог, опираясь на палку, самостоятельно доковылять до озера, для Рины стал праздником. Не нужно больше таскать его на себе, помогать справлять естественные надобности и терпеть язвительные замечания, за которыми больной прятал злость на себя самого за беспомощность.

Первое время она пыталась запретить ему вставать в своё отсутствие, боялась, что он потеряет сознание, упадёт, ударится, свалится в озеро и утонет. Валь только улыбался, порез на щеке наконец-то начал затягиваться, синяки и опухоль постепенно сходить, и улыбка у него получалась почти нормальная. Вот только не весёлая, а злая. Разумеется, слушаться он не собирался.

Возвращаясь домой, Рина находила его каждый раз в новом месте — на берегу озера, у ручья, на заросшей травой поляне. Далеко он не отходил, сам понимал, что слишком слаб, но сидеть на одном месте больше был не в состоянии. Он исследовал доступную ему территорию на ощупь, на звуки и запахи. И с тех пор, как поднялся на ноги, сознания больше не терял ни разу.

И Рина махнула рукой — пусть делает, что хочет. В конце концов, он не маленький ребёнок, голова на плечах имеется.

Она по-прежнему обеспечивала их двоих пищей, готовила, но как-то внезапно избавилась от обязанности ухаживать за больным. Она ещё меняла повязки на двух незатянувшихся ранах, а со всем остальным Валь справлялся самостоятельно и прикоснуться к себе без повода не давал.

Рина даже жалела немного, вспоминая какие мягкие у него волосы, и как они струились под её пальцами. И тут же одёргивала себя — какое ей дело до того, какие у этого чурбана волосы? Передумал он помирать, идёт на поправку — вот и отлично! У неё забот меньше.

Забот меньше — времени больше. Раньше Рина еле помыться по-быстрому успевала, а сейчас повадилась ходить купаться на море. Плавать в прозрачной как слеза, тёплой, солёной воде, которая сама держит тебя на поверхности, оказалось особенным удовольствием. Дома — в речке и озёрах тоже хорошо, но тут просто замечательно.

Вчера опять был шторм, не такой страшный, как тот первый, но тоже отбивающий охоту приближаться к морю. А сейчас штиль, полное безветрие. В прозрачной воде снуют мелкие разноцветные рыбки, и плавает толстый ствол дерева с вывернутыми корнями, портит идиллию своим мрачным видом.

Рина отошла от ствола подальше, стянула сапоги, ступила босыми ногами на белый, ещё прохладный с ночи песок, и зажмурилась от удовольствия. Привычно потянулась снять рубаху и остановилась на середине движения — Валь же здесь! И пусть он ничего не видит, но всё равно раздеваться как-то неловко.

Сегодня он, прихрамывая и опираясь на палку, зачем-то потащился с ней на берег. Шёл он вполне уверенно и палкой больше ощупывал дорогу, чем реально на неё опирался. Из одежды у него остались только штаны и кожаная безрукавка. Рубаха вся ушла на бинты. Штаны лишились половины левой штанины, а безрукавка зияла дырами на груди. В общем, вид у парня в таком наряде был, мягко говоря, экзотическим, и упорно притягивал взгляд.

Рина ругала сама себя и глаза отводила, а они так и норовили вернуться. Да что такое?! Она его совсем голым видела и попу мыла, чего же сейчас любоваться вздумала?! И при всей его красоте, которую за шрамами ещё разглядеть нужно, характер у него мерзопакостный — не дайте, боги, с таким связаться!

— Сиди тут, — строго сказала ему Рина, — не ходи за мной. Я буду купаться.