Гэримонд долго смотрел в голубые глаза Глена, а после спросил:

− Это просто любопытство или какой-то ритуал?

− А какой ответ ты хочешь услышать?

Гэримонд с интересом смотрел на собеседника, пытаясь понять, чего тот вообще добивается, а затем спросил:

− Какое это имеет значение?

− Это очень интересно!

− Это ты сейчас на какой вопрос ответил? – спросил Гэримонд и улыбнулся.

Переиграть Глена у него никогда не получалось. То ли тот был слишком умен, то ли слишком глуп, но спорить с ним было невозможно, только посмеяться.

Глен, будто читая его мысли, развел руками, мило улыбнулся, но, отставив пустую бутылку, заговорил уже иначе. Совсем серьезно.

− Ты прав. Я изучал тебя, вел записи, анализировал, как мог. Это мой долг, которому я следую не одно столетие. Я − хранитель аграафов, и я присматриваю за каждым из них, и каждый носил на своем теле стигматы. Да, не смотри на меня так, я соврал. Видел я их, и не раз. Они всегда такие мягкие и узловатые, но у всех они различны по длине, ширине и количеству. У тебя их слишком много и они большие. Таких огромных стигматов я еще не видел никогда. Понимаешь ли ты, что это значит?

Гэримонд задумчиво прикусил губу и отвернулся, а Глен подскочил на месте.

− Только не говори, что это еще не все? – испуганно спросил он.

Принц не спешил отвечать.

− Так я прав! – воскликнул Глен, метаясь по комнате. – Их еще больше?!!

− Да, − все же признался Гэримонд, вращая мирно переливающийся зеленью перстень. – У меня все ноги такие, поэтому я не люблю ходить.

Глен осел обратно в кресло с искренним ужасом в глазах.

− И при этом ты не хочешь идти со мной? Не хочешь все это остановить?

Гэримонд только кивнул.

− Да ты хоть понимаешь, что скоро весь покроешься ими!? Тебя ждет безумие! Ждешь, когда все это сожрет тебя изнутри? Разрушит твой разум? Идем со мной, и я дам тебе шанс победить!

− Нет никакой победы, − отвечал Гэримонд. – Меня ждет безумие и смерть, как всех остальных, но это будет не так уж и скоро.

− Ты и полвека не проживешь! – кричал Глен.

− Хочешь, чтобы она тебя услышала, пришла сюда и стала задавать вопросы? – поинтересовался Гэримонд. – Я все понимаю, но еще столько же я смогу прожить. Этого хватит.

− Для чего? – не понял Глен. – Ты сильнейший из аграафов. У тебя очень сильная душа. Если кто-то и сможет найти ответы, так это ты… идем со мной.

− Глен, не существует никаких ответов. Хватит.

− Что значит не существует?! – Глен снова вскочил. – А-а-а, так он тоже был здесь? Не знаю, как ему это удалось, но не верь ему! Он предатель, этот Айрон! Жалкий предатель, ничего не знающий!

− Понятия не имею, о ком ты, − устало вздохнул Гэримонд. – Я просто знаю, что ответов нет. Бездна мне каждый день снится уж точно не во имя ответов.

− Гэримонд, − с тяжелым вздохом сказал Глен. – Тот, кто знал все ответы, мертв, но может ты сможешь все понять, когда…

− Мой ответ − нет, − перебил его Гэримонд.

Ему казалось, он знает, о чем речь. Он даже видел порою черные резные двери, но знал, что они не откроются, пока стрелка на часах не пройдет семь кругов. Что это значит, он и сам не знал, но, если уж в нем было такое убеждение, он ему верил, потому что собственная сила никогда ему не врала. Если она обещала дождь, значит он будет. Если она показала ему грааль, значит он явится, а если врата не откроются без семи кругов, значит так тому и быть.

Глен устало выдохнул и спросил:

− Но ты не запретишь мне приходить, правда?

− Как будто я могу тебе что-то запретить.

− Не можешь!

− Зачем тогда спрашиваешь? Мы оба знаем, что ты будешь приходить, будешь спрашивать и даже говорить одно и то же будешь.