− Это равнозначно поражению, − прошептал он едва слышно.

Ювэй вздрогнула, но не успела ничего сказать, он вдруг рассмеялся.

− Я же просил! Не «вы», а «ты». Неужели это так сложно?

− Но это же клятва…

− Не начинай, − он небрежно отмахнулся, а камень на его руке вспыхивал, сиял, искрился переливами, а потом резко затихал, и все обрывалось, будто не было никакого волнения и клятв. Просто он улыбался, как мальчишка, а она улыбалась в ответ.

Они еще говорили немного о пустяках, а потом он просто показал ей комнату, в которой сами собой появились ее вещи. Даже мебель была та же.

− Спокойной ночи, − сказал ей принц и ушел к себе, оставив Ювэй одну, а она никак не могла прийти в себя и, даже лежа в кровати, долго думала о принце.

«Что ж, это равнозначно поражению», − вспоминала она его слова и никак не могла понять, что же это могло значить.

«Оставаться один я не хочу», − сказал он ей сегодня, но, что он имел в виду, она тоже не знала, просто чувствовала что-то, вставала и будто во сне шла к нему.

У двери, конечно, застыла, задумалась на миг, но тут же поддалась странному порыву. Открыла дверь и шагнула в спальню принца.

Свечи давно потухли. Окна были закрыты, но шторы отчего-то покачивались, будто их трепал ветер. Тени танцевали по стенам − густые, черные, но Ювэй не испугалась.

«Я имею право сюда приходить», − сказала она сама себе, не понимая, откуда в ней такая уверенность.

Она шагнула к кровати и увидела принца. Он спал на боку, повернувшись к ней спиной, поджав к груди колени и кутаясь в плед, но часть белой спины с острыми шипами позвонков была открыта. Тьма металась по ней, плясала и почему-то злила Ювэй.

Она не удержалась. Протянула к нему руку и коснулась плеча.

Тьма застыла, но в ее разум тут же ворвалось новое видение.

…Жесткие хвосты, подобно кнутам, сковывают движения. Их острые концы безжалостно впиваются в тело, но вместо боли приходила слабость. Тело немело, замерзало, а вокруг пылало синее пламя, окутанное мраком.

От жары и страха дышать с каждым мигом было все тяжелее.

Тело становилось чужим.

Глаза безвольно закрываются, и сердце будто замирает… на грани пустоты…

…но в этот миг внутри вдруг вспыхивает решимость! Глаза открываются. По телу проходит жар. Мрак впереди перестает быть страшным.

Удается даже подняться на ноги. Больше не нужен свет, не нужна надежда. Иллюзий не осталось, потому что тьма подчиняется взмаху руки. Нарастает, но подчиняется, как безумный шторм, вызванный магом, но, как бы ты ее ни держал, она обрушивается волной, накрывает, растворяет, превращает в пустоту, но даже там остается усмешка.

Завтра все закончится…

Ювэй отдернула руку, но не стала убегать. Теперь она точно знала, что это не ее кошмар, и ей было грустно от осознания, что помочь она не может, разве что оставаться рядом.

Гэримонд открыл глаза, чувствуя себя изжеванным куском мяса, которое страшное чудовище все же выплюнуло, предпочитая не есть. С такими снами, как у него сложно было отдыхать, но и не спать вовсе было невозможно. Все эти видения требовали его присутствия.

Сквозь плотно задернутые шторы пробивались лучи рассветного солнца, будто специально дразня его надеждой на этот день. Ему говорили, что скоро все закончится, но он не верил, и потому отворачивался от солнца, но тут же замирал в недоумении.

Рядом, чуть приоткрыв влажные губы, мирно спала Ювэй. Как она тут оказалась, Гэримонд не мог понять и долго рассматривал ее спокойное лицо. Если она действительно с ним связана, пришла ли она сама или он ночью сам переместил ее в свою постель?