— Предлагаю вам пожить у меня, — неожиданно предлагает он.

Чего?!

— Спасибо, конечно, но мы отказываемся, — улыбаюсь через силу и делаю пару шагов, чтобы обойти машину, но Виктор вновь перегораживает дорогу мне и идущей рядом бабульке. Та гневно хлопает рукой по заднему бамперу и тут же поджимает руку от боли.

— Ты не выживешь на улице, — звучит из теплого салона. Слова Виктора как пощечина, хлестко обнажает очевидные вещи. — Вы не выживете на улице, — поправляет он, когда Серёжка, прячущийся за моей спиной, выглянул, чтобы дернуть меня за руку.

— Мам, мне холодно, — жалобно тянет сынишка и зябко ежится. — Пойдем домой.

У нас больше нет дома — хочется крикнуть что есть мочи, но я не могу. Я буду беречь моего сына и мою еще нерожденную крошку от этого стресса. Они ничего не должны узнать.

— Твою мать, Виолетта, если о себе думать не хочешь, подумай о детях! — раздраженно цедит Виктор.

А я стою. Смотрю на дорогущий автомобиль врага моего отца и понимаю, что это единственный человек, который предлагает мне помощь, несмотря на огромное число знакомых и друзей нашей семьи. Как так получилось? Ведь на заключении сделки был не только он, но и другие. Только они отвели глаза. Не предложили даже чашки кофе нищенке.

— Ну ты и дурешка! — слышу совсем рядом. Когда Виктор успел покинуть салон и встать рядом? На плечи опускается тяжелое теплое пальто, пахнущее владельцем. — А тебя как зовут, пацан?

— Серёжа… — тихо произносит сын, но его услышали.

— Сергей, отличное имя. Ты голоден?

— Ага, — активно кивает. Я не вижу, просто чувствую, как его черноволосая голова трется о мою ногу.

— Что же, Серёжка, сейчас я отвезу вас в теплую квартиру, туда же закажем обед. Ты что любишь?

— Макдональдс, — еще увереннее выдает сын.

Ловлю укоризненный взгляд Виктора.

— Если любит, не значит, что ест постоянно, Виктор Алексеевич, — огрызаюсь.

— О, снежная королева оттаяла! — одними губами улыбается мужчина, распахивает передо мной дверь. — Садись уже, царевна Несмеяна. Нечего мерзнуть.

Я соглашаюсь на этот шаг. Делаю его. Не ради себя, ради детей.

Вместо того чтобы сесть в открытую дверь, открываю другую, заднюю. Сын понимающе плюхается на кожаное сиденье.

— Помочь? — спрашивает Виктор, глядя на мои раскорячивания в попытках пристегнуть его. Да, на восьмом месяце беременности нагибаться тяжело, но я сама позабочусь о своих детях!

— Не стоит, спасибо.

— Ладно.

Мы огибаем машину, Виктор все равно открывает для меня дверь, подает руку. Я сажусь. Звук хлопка двери резко отдает по нервам. Мужчина занимает водительское место. Заводит мотор.

Наклоняюсь почти к самому уху своего спасителя. Не верю я в его благие намерения. С этого дня я перестану плыть по течению.

– Если хоть что-то сделаете с моими детьми или будете меня шантажировать, убью, — тихо обещаю, чтобы Серёжка не слышал.

***

Просыпаюсь посреди ночи как от толчка. Сердце бешено колотится, дышу ртом. Липкий пот пропитал последнюю мою одежду, в которой я уснула. С тревогой вожу руками по мягкому пледу. Где я? Где Сережка?

Паника тяжелой волной обрушивается на меня. Воздух исчезает. Я широко раскрываю рот, пытаюсь вдохнуть, но кислород не поступает. Опускаю ноги на холодный пол, озираюсь в темноте. Сына нет! Голова кружится как на аттракционе “Орбита”.

— Мама? Мамочка, что с тобой? — с тревогой спрашивает Сережка. Топот его ножек с другого конца комнаты позволяет мне сделать вдох. Потом еще один. Сын врезается в меня, я крепко обнимаю его. Настя, почувствовав тепло брата, радостно шевельнулась в его сторону.