– Вы никуда не торопитесь? Боюсь, рассказ будет долгим.

– У меня полно времени.

Целых десять лет. Именно столько я задолжала Дэвиду.

Темные глаза англичанина затуманились. Он смотрел на меня, но видел перед собой совсем другое лицо. Проектор памяти уже прокручивал перед ним прошлое.

– Я приехал тогда в Копенгаген на восемь дней. В июне там должна была пройти часть съемок международного проекта «Саги северных морей». Мы сотрудничали с местным агентством «Элита». Впрочем, – Генри оборвал сам себя и промокнул салфеткой совершенно чистые губы, – не буду утомлять вас деталями. Достаточно сказать, что я поселился в одном из отелей Христиансхавна[13]– специально, чтобы ходить к месту съемок пешком. У меня слабость к пешим прогулкам в красивой местности. А тут – каналы, лебеди, зелень, очарование старого города.

Кажется, это был второй день после приезда. Я прогуливался по набережной, полагаясь на то, что джи-пи-эс в телефоне приведет меня к «Саду талантов». Тут я и увидел его – парнишку на скейте. Он несся прямо по тротуару на такой скорости, будто за ним гнались все демоны ада. Впрочем, в оправдание юноши надо сказать, что проезжая часть улицы была выложена брусчаткой и для поездок на скейтборде совершенно не подходила.

Губы англичанина тронула мечтательная улыбка, он провел подушечкой большого пальца по краю хрупкой чашки.

– Прохожие шарахались от него в стороны, но никто не обронил ни слова. Датчане вообще поразительно терпимые люди, вы согласны? Впрочем, паренек ловко лавировал между прохожими и препятствиями. Полы незастегнутой рубашки развевались за спиной, как клетчатые крылья. В одном месте на тротуаре лежали какие-то трубы – вы заметили, в центре Копенгагена вечно идет ремонт? Парнишка взвился в воздух вместе с доской, перемахнул через трубы и был таков. Пола его рубашки задела мою руку – так близко он пролетел. Впрочем, думаю, этот эпизод быстро вытеснили бы из памяти новые впечатления, если бы в тот миг, когда юноша выпрямился на скейте, мы не встретились глазами.

Генри на мгновение прервал рассказ, чтобы сделать глоток остывающего кофе.

– Видите ли, в то время я очень тесно сотрудничал с восходящей звездой в области художественной фотографии – Алексом Ино. Всемирную известность ему принес проект «Иная красота». В его рамках Алекс открыл миру несколько замечательных моделей. Он работал с девушкой, пораженной витилиго – то есть с нарушенной пигментацией кожи, и с альбиносами, и с парнем, который татуировками превратил свое тело в живой анатомический макет, и с бывшим угонщиком из Брайтона – темнокожим с пронзительными голубыми глазами. Алекс неутомимо разыскивал новые необычные лица, и мне тогда показалось, что я увидел одно – лицо, которое могло бы его заинтересовать.

– Интересный проект, – скептически заметила я, собирая ложечкой остатки взбитых сливок. – Звучит как паноптикум фриков.

Генри внимательно посмотрел на меня и продолжил:

– Все эти фрики теперь имеют годовой доход в несколько миллионов. Они выходят на подиум, снимаются в кино, телешоу и музыкальных клипах, появляются на обложках модных журналов. Впрочем, насчет Шторма я тогда был совсем не уверен. Видел его только мельком и все же заметил не только потрясающие разные глаза, но и другие детали. Грязь на коже. Густые и длинные, но спутанные волосы. Рваную одежду. Даже его скейтборд выглядел так, будто он его вытащил из ближайшей помойки. Я подумал, что парень, возможно, бездомный. Или наркоман. Что у него могут быть проблемы с законом.