Он вернулся, сук.

Сбей меня своей гребаной тачкой, я тебе заплачу!

Хочу себе такого же мальчика. Заверните и отправьте в Колорадо.

Этот парень изобрел фарфоровую бледность, худобу, неприкаянность. Он сломал все правила и изобрел моду.

Смилуйся надо мной!

Ты правда забил себе башку, чувак? Круто!

Ты просто крышесносен! Никогда в жизни так не хотела, чтобы кто-нибудь врезал мне по лицу! Посильнее, пожалуйста.

Привет, Шторм! Только нашла тебя в инсте и тут же влюбилась. Ты просто офигеть какой обалденный. Надеюсь, мы когда-нибудь встретимся!

Хочу от тебя ребенка.

Все!!!

Я отбросила от себя мобильник, будто он перегрелся и обжег пальцы. Господи, у парня хотя бы хватило ума им не отвечать. Но что все это значит? «Он вернулся». Интересно откуда? Фотографий, очевидно, было когда-то гораздо больше, но он их удалил вместе с комментариями. Почему? И действительно, что за неведомая хрень у него на лбу? Будто ворона по снегу прошлась…

Залпом допив остывший шоколад, я снова взялась за телефон. Не глядя, закрыла комменты и увеличила фото до максимума. Блин, все такое нечеткое! Вроде похоже на руны, но какие именно, не разобрать. Что ж, это хотя бы в том же стиле, что и надписи над воронами. Какие мы мрачные.

Может, чтобы увидеть фото в хорошем качестве, нужно зайти в приложение? Ладно, снова его загрузить – пара минут. Войти можно через «Фейсбук» – так быстрее всего. Правда тогда все увидят мое настоящее имя, но кто им заинтересуется? Разве что ребята из универа да Лотта с Кристиной. «Подписаться». Ну вот, теперь смогу следить за обновлениями. Неужели Шторм не щелкнет себя на фоне королевского дворца в обнимку с солдатом в медвежьей шапке? Специально для своих ЛГБТ фанатов. Зря мистер Кавендиш за него переживает. Наверняка подопечный агента занят тем, что делает кому-то ребенка – вон желающих хоть отбавляй. А фотка у меня все равно больше не увеличивается. Зря только старалась. И дневник зря полдня вчера искала. Давно пора было его выбросить. Уже когда в Орхус переехала, а все таскаю за собой всякое старье и детские воспоминания. Неужели не ясно, что хватит?

У Дэвида все хорошо. Настолько, насколько вообще все может быть хорошо у человека, от которого в восторге весь мир. Комментарии на русском, китайском и испанском я прочесть не смогла, но смайлики и сердечки показывают, что они не от хейтеров. Что ж, он заслужил. Справедливость существует, и она восторжествовала, аминь. Интересно, няшка все еще поет в церковном хоре? Скажем, в рамках благотворительности.

На вокзале было холодно. Крошечный зал ожидания промерз насквозь. В нем воняло табачным дымом, влажной шерстью пальто и мочой. Ежедневные усилия уборщицы и запрет на курение не могли побороть застарелую вонь, въевшуюся в пожелтевшие от времени беленые стены. Впрочем, быть может, она исходила от бородатого бомжа с рваным пакетом, из которого торчали пустые бутылки? Он сидел на лавочке у выхода на перрон столько, сколько я себя помнила. Возможно, он был бессмертен, как Вечный жид? Или же на смену старику явился его сын, доказывая переход по наследству социального статуса, на статьи о чем тратится так много типографской краски?

Снаружи шел снег, но здесь ледяной воздух согревало дыхание трех людей, не считая бомжа: молодой матери с девочкой лет семи и темнокожего мужчины за сорок. Когда я вошла в зал, все трое взглянули на меня – бомж был так неподвижен, будто давно умер. На миг мне почудилось, что все они знают, зачем я здесь, и по телу прошла зябкая дрожь.

Впрочем, женщина, скорее всего, была ненамного старше дочери, когда все случилось. Мужчина же, вероятно, перебрался в Хольстед совсем недавно: десять лет назад в городке жило 0,0 иностранцев, тем более с таким цветом кожи.