Между нами повисает напряжение. Он ждет, что я продолжу, а я не знаю, что сказать. Ведь если бы ребенок действительно был от Вовы… Возможно всего, что сейчас происходит со мной, удалось бы избежать.

— Почему он вас бросил? — Виталий осторожно сжимает мою ладонь.

Молчу. Очень много признаний, слишком все остро…

— Ариш… — мое имя в его устах звучит по-особенному. Но мне нельзя просто взять и вывалить все на чужого человека. Будь он сколь угодно милым, добрым и сопереживающим.

— Я сделала глупость. Сама виновата, так что нет смысла говорить об этом… — убираю ладонь из его руки и отвожу глаза.

— Если захочешь выговориться, я выслушаю, — тихо уверяет, снова перехватывая мой взгляд.

— Спасибо, Виталий. Ты очень хороший врач.

Он невесело усмехается.

— Можно мне вернуться к сыну?

— Да. Если успокоилась, то идем.

Сердцебиение приходит в норму, мысли тоже. Я более уверенно подхожу к кувезу и с трепетом смотрю на свое новогоднее чудо. Маленький кулачок сыночка совсем близко, и я неосознанно к нему тянусь, чтобы наконец, почувствовать своего ребенка.

— Можно мне дотронуться?

— Давай. Я покажу как.

Виталий берет мою руку, и мы вместе запускаем наши ладони в колыбель через специальные отверстия. Не передать словами, что чувствую в этот момент.

Маленькие пальчики как будто бы смыкаются вокруг моего пальца и сейчас я самая счастливая. Мой родной сыночек!

Улыбка наконец озаряет лицо. И я перевожу взгляд на врача, который подарил мне возможность, эти чудесные мгновения. Он тоже улыбается.

— Ему нравится, — шепчет Виталий, кивая в сторону каких-то заумных приборов, иллюстрирующих состояния ребенка.

— А мне как нравится! Это же самое настоящее чудо… — отвечаю ему также шепотом. Мы оба стоим, плечом к плечу, склонившись над крохотным созданием. Каждый думает о своем, сейчас слова ни к чему. Позже я расспрошу доктора про каждую мелочь. Буду знать, как ухаживать за таким хрупким и беззащитным ребеночком. Но пока я наслаждаюсь сладким чувством близости и только что обретенного материнского счастья. Удивительно, доктор Одинцов совершенно не мешает мне наслаждаться. Наоборот, как будто от тоже получает удовольствие от общения с малышом. Я совершенно расслабляюсь, отмечая про себя, как сильно он любит детей.

Но наше общение прерывается четвертым и «лишним».

— Ой, Виталий Тимофеевич, здравствуйте, — в палату заходит незнакомая медсестра. Она смотрит на нас, мельком, но мне становится не по себе.

— Привет, Наталья. Это Арина. Мама.

— Здравствуйте, — выдавливаю улыбку. Знаю, что от ее профессионализма зависит жизнь и здоровье моего мальчика.

— Добрый день. У нас осмотр по расписанию, — холодно говорит она. Такой контраст с теплом от Виталия, что по коже пробегают колючие мурашки. Она что-то смотрит по приборам, а затем протягивает руки к моему ребенку.

Внезапно меня накрывает какой-то странной паникой. Хочется забрать колыбель и унести подальше отсюда. И больше никогда никого не подпускать к сыну. Но я быстро отгоняю от себя эту мысль. Вот только тело отказывается реагировать на уговоры разума. Голова начинает кружиться, в ногах пропадает устойчивость. Пошатываюсь.

— Ариш, ты чего? — пугается Виталий. Чтобы не упасть, приходится облокотиться спиной на его сильную грудь.

— Нормально, — пытаюсь сфокусировать зрение.

— Наталья, зайди, пожалуйста, ко мне после процедур, — отдает распоряжение и буквально подхватывает меня, прижимая к себе. — Давай, осторожненько. Сейчас выйдем в коридор, там попрохладнее, — мягко говорит, заставляя сделать пару шагов до кресла. — Вот так, дыши, — усаживает. К нам тут же подбегает вторая медсестра. Наверное, состояние стресса для впечатлительных мамаш не редкость. Потому что в руках у девушки находится вата, пропитанная нашатырным спиртом. Едкий запах быстро приводит в чувства.