— Вы приехали из-за того, что с ребенком что-то не так?..

— Нет, нет, — быстро успокаивает. — Ты как себя чувствуешь? В состоянии пройтись?

Поспешно убираю книгу и вылезаю из-под одеяла.

— Да! Конечно! Мне можно к сыночку?! — киваю и чуть не пританцовываю от нетерпения.

— Я отведу, — расплывается в улыбке. — Только учти, что ему твое эмоциональное состояние очень важно. Увижу слезы или обморок, сразу в палату под замок.

В шоке распахиваю глаза.

— Да не волнуйся, про замок это я так, несерьезно. Но все-таки постарайся настроиться. Готова?

— Да…

***

— Давай руку, идти не очень близко.

В принципе я нормально держусь на ногах, но на всякий случай следую его совету: хватаюсь за предложенное плечо, ощущая тепло и приятный запах одеколона. Это немного смущает, навевает на глупые мысли. Чувствую себя странно. Но отказаться не могу, слишком сильно желание наконец-то увидеть сына.

Мы проходим коридор и заворачиваем. Стараюсь запомнить дорогу, но в голове каша. Я боюсь. Меня потряхивает от неизвестности. Хорошо, что со мной врач — крепкий мужчина, без опоры было бы куда сложнее.

Наконец, мы останавливаемся у дверей в отделение. Там лежат малыши, появившиеся на свет раньше срока. Те, кого нужно заботливо выхаживать

— Идем, не передумала? — внимательно смотрит на меня.

— Нет, конечно.

Виталий объясняет мне правила посещения, помогает надеть медицинский одноразовый халат и заводит внутрь. Нужная палата третья от начала коридора. Делаю глубокий вдох и, цепляясь за доктора, захожу в помещение. В глаза бросаются несколько колыбелей под специальными «колпаком» — кувезы. Занято всего два «инкубатора», но сразу же иду к своему. Я и без подсказок уверена: этот ребенок мой.

Осторожно, почти не дыша подхожу к колыбели и замираю.

Какой он маленький… крохотные ручки, личико… Мой ангелок, кажется, уберется на ладонь… А вокруг провода, мониторы, капельницы… Боже, какой он хрупкий, кажется, таких детей не бывает…

— Все хорошо? — Виталий встает рядом, но я не слышу его. Все внимание сосредоточено на малыше.

Я старалась, настраивала себя, но не могу сдержать слез, смотря на сына через стекло кувеза.

— Не плачь, с ним все хорошо. Он подрос за эти дни, — не замечаю, как ладонь владельца клиники находит мою руку.

— Не могу ничего с собой поделать, они сами текут, — поспешно вытираю слезы. — Просто слишком много эмоций. Небольшой шок. Это мой единственный малыш, долгожданный… первые роды. Я даже не думала, что все будет так…

— Арина, знаешь… у меня тоже должен был родиться ребенок. В феврале. Но не родится.

Хлопаю ресницами, глядя на то, как голубые глаза становятся печальными.

— Мне жаль, — отвожу взгляд, не зная, что еще сказать.

— Так что вам с мужем крупно повезло.

— Мой муж отказался от нас с сыном! — слетает с губ, о чем тут же жалею. Зачем я рассказываю о своих проблемах чужому человеку, у которого и без меня полно своих забот?! — Но мы с ангелочком справимся. Обязательно справимся, — эмоции переполняют. Закрываю лицо руками и поспешно выхожу из палаты, чтобы не волновать ребенка.

— Арина, прости меня… я не знал… — слышу шаги за спиной. Виталий Тимофеевич бежит за мной, совершенно растерявшись.

— Все хорошо. Не за что извиняться. Это не твоя вина, что я… — осекаюсь на полуслове. А ведь клиника репродукции, в которой мне делала ЭКО принадлежит ему… Боже мой! Как же я сразу не догадалась…

Заглядываю в голубые глаза, которые так сильно напоминали мне чьи-то. Такие же добрые и немного печальные. В голове складывается «два плюс два», и я понимаю, почему Надежда Анатольевна и Виталий настолько близки. Она его мать! И именно она уговорила меня сделать ЭКО, взяв биологический материал донора.