— Согласна с вами, Рауль. Непременно на днях съезжу к мадам Жоржетте и заберу шкатулку.

— Так и сделай, Сесиль. И прошу проверь чтобы там был дневник твоего батюшки. Барон много писал о нашей с ним службе. Мне так бы хотелось вспомнить старые времена, помечтать о былом у камина. Я бы с удовольствием оставил этот дневник у себя. Как память о нашей военной службе. Мы же были очень дружны с твоим отцом.

— Хорошо, я постараюсь отыскать эту шкатулку. Вижу, что вы желаете мне добра, тогда может подумаете о разводе, граф? Вы выполнили волю моего отца— женились на мне, но вы же понимаете мы совершенно разные люди. Вы не сможете быть мне верным, а я терпеть ваши измены. Почему бы не избавить нас обоих от этого тяжёлого брачного ярма?

Де Бриен долго молчал и как-то странно смотрел на меня.

— Думаю, все же до развода дело не дойдет. Мой уважаемый батюшка, граф Оноре, вряд ли это одобрит. Он человек старых консервативных взглядов. Брак для него священен. Но обещаю, что я подумаю над твоими словами, Сесиль.

Ох, я даже выдохнула с облегчением.

Не ожидала от де Бриена подобной фразы. Неужели я смогла убедить Рауля, что совместная наша жизнь будет несчастливой? И он стал сомневаться?

Вода и камень точит. Именно так я и собралась поступить. Убеждать в своей правоте мужа, пока граф не согласится на развод. Другого будущего для себя я не представляла. Никогда бы не смогла жить с мужчиной, которого не уважала и не любила. И этот брак мог стать настоящей пыткой для меня.

Итак, граф — юбочник уехал. Оставил меня одну в своем особняке, взволнованную и довольную.

Наглую беспардонную Лунет я выгнала первой. Зашла на кухню во время трапезы слуг и при всех произнесла кратко в чем провинилась горничная и отчего я не хочу более видеть ее в своем доме: за злословие о своей хозяйке и лень.

Это послужило хорошим уроком остальным, и все слуги поняли, что я далеко не такая мягкая, как могло показаться со стороны. Особенно испугались горничные. Я даже заметила, что они перестали шушукаться по углам, и едва увидев меня, сразу же изображали бурную деятельность. Манон объяснила мне, что служить в богатом доме, как у графа де Бриена очень престижно, да и вообще сейчас в Париже трудно найти работу горничных или слуг.

После обеда, пройдясь по всему дому из двадцати комнат, восемь из которых были спальни на втором этаже и познакомившись со всеми слугами, я поняла, что граф живет на широкую ногу. Штат прислуги составлял почти две дюжины человек. Однако мне де Бриен не оставил ни су. Это огорчало, но расстраиваться я не собиралась. У меня была крыша над головой, довольно шикарная еда шесть раз в сутки и свобода. Относительная конечно, но все же я могла позволить себе прогуляться по городу.

Что я и непременно решила осуществить уже на следующий день.

А в тот первый вечер в особняке, я ужинала одна в большой столовой. Мне прислуживал все тот же рыжий лакей Тибо, который утром приносил мне кашу.

Поданный луковый суп не произвел на меня никакого впечатления, мало того он был противным. Да я много слышала об этом известном французском блюде, но плавающий вареный лук с разбухшим белым мякишем в курином бульоне меня не впечатлил, потому что более ничего в супе не было.

Попробовав две ложки супа, я велела принести горячее, оно оказалось вполне съедобным. Кролик в белом вине и тушеные овощи. Однако на будущее я решила обезопасить себя от невкусных блюд, потому после ужина наведалась на кухню. Поблагодарила кухарку и попросила ее:

— Мадам По, на будущее прошу вас согласовывать меню со мной.