Я уже даже не чувствовал былой боли в горле. Внутренняя паника достигла пика. Но я сконцентрировался и продолжил:

— А как же христианская церковь? Она не выступает против боёв?

Тут с удивлением на меня вытаращились уже все.

— Эм… ну… выступает, — растерянно ответил Пётр. — Только кому есть дело до проеврейского культа?

Это был дурдом. Стало ясно, что христианство здесь не смогло основательно пустить корни, оно было лишь одним из множества религий, а потому ничего не могло поделать с кровавыми развлечениями римлян.

Несколько раз проходил разные формы теста на темперамент, и по ним я то флегматик-сангвиник (жуткое сочетание, да?), то флегматик-меланхолик. Но если честно, в стрессовых ситуациях я обычно мутирую в холерика. Сейчас был такой стресс, что мой внутренний холерик вышел из-под контроля и пошёл вразнос. Я заговорил громко и быстро:

— Так, и в кого тут верят? Юпитер? Зевс? Будда? Летающий макаронный монстр?

— В кого хотят, в того и верят, религий много, только какая разница? — ответил Пётр. — Неужто ты и это всё забыл? Сам-то ты христианин, что ли?

— Вроде того.

Я стал ходить из угла в угол и думать.

«Что делать? Доказывать, что я не Вернер? Я буду это делать, обязательно буду, но что это даст? Пожалуй, ничего. Бежать? Ага, сбеги отсюда. Но этот Вернер же смог! Хотя кто он и кто я?»

Когда мои эмоциональные батарейки сели, я просто упал на ближайшие свободные нары и уставился в потолок.

— Э, как тебя колбасит-то, — подметил Пётр на русском. — Сражаться, очевидно, ты не умеешь…

Я помотал головой.

— Плохо, потому что завтра у тебя бой, — добил он меня уже на латыни.

Я аж подскочил с нар.

— С кем?!

— Никто не знает до самого выхода, — сказал Вилберт. — Возможно, со мной. Или с Петром. А может быть, с кем-то из свободных.

— Пойдём. — Пётр встал и хлопнул меня по плечу. Да, парень очень крепкий. Синяк, наверное, останется. — Потренируем тебя.

​

Тренировочный зал оказался ещё просторней. Комната где-то десять на десять метров, всё тот же старый обшарпанный бетон, но вот под ногами внезапно оказалась резина. В углу лежало два коротких меча и два прямоугольных слегка загнутых щита с изображением римского герба. Я видел эти щиты на картинках, они были подобны тем, что сейчас обычно использует полиция, но мне они помнились куда более крупными. Эти же щиты были чуть меньше моего туловища, а меня не назвать особо высоким парнем.

— Когда-то эти щиты были огромными, — будто прочитал мои мысли Пётр, очевидно, поймав мой взгляд. — Сейчас они достаточно маленькие и лёгкие, чтобы сражение было динамичней и напряжённей.

— Что, гладиаторы так и сражаются на мечах? — неуверенно произнёс я по-русски, надеясь на то, что различий между моим русским и местным не особо много.

— На разном оружии, — ответил Пётр. — Мы — да, на гладиусах[1].

Он поднял с пола щит и гладиус, я последовал его примеру. Короткий меч, длина которого не достигала и метра, был лёгким и удобно лежал в руке. Лезвие, покрытое хитрым узором, в который вплеталась аббревиатура «S. P. Q. R.», было отполированным, блестящим и гипнотически красивым, но затупленным. Тонкая рукоять имела впадины под пальцы, чтобы удобно ложиться в ладонь, и заканчивалась более широким красным шариком. Что сразу бросалось в глаза, так это отсутствие гарды, защиты для руки, к наличию которой все мы так привыкли благодаря различным фильмам, играм и иллюстрациям. Я понимал, что она и не нужна в такого рода боях, ведь это не фехтование, и обороняться здесь нужно щитом, а не скрещиванием мечей; просто было непривычно. Сам щит был прямоугольным и слегка выпуклым. Его кроваво-красную поверхность украшали похожие золотистые узоры, а по центру всё тот же гордый орёл с герба сидел на всё той же надписи «S. P. Q. R.».