Вся ослабев, Аманда отошла от гардеробной и вновь взглянула на тетушкино кресло. Фиолетового платья не было и там! Аманда лихорадочно оглядела комнату. Она опустилась на дрожащие колени и заглянула под кровать, затем выдвинула ящики комода, вновь осмотрела гардеробную. Наконец она остановилась посреди комнаты и заломила руки.

– Что ж такое? – потрясенно прошептала Аманда.

Она ведь собственными глазами видела фиолетовое платье покойной тетушки Харриет!

Есть некий предел, за которым всякий здравомыслящий человек перестает сомневаться в себе. Аманда Джилл достигла этого предела. Она твердо знала, что видела фиолетовое платье в гардеробной; знала, что сняла его и положила на кресло. Твердо знала она и то, что не выносила платье за порог комнаты. Аманду охватило такое чувство, будто она сходит с ума. Казалось, все законы и правила бытия перевернулись с ног на голову. Никогда еще, за всю ее незатейливую жизнь, не бывало такого, чтобы вещи пропадали с того места, куда она их положила, если только их не брали чьи-то другие руки.

Вдруг Аманде подумалось: а может, пока она стояла спиной к двери, сестрица София незаметно вошла в комнату и унесла платье? Аманде сразу стало легче. Сердце забилось спокойнее, нервное напряжение спало.

– Какая я глупая, – произнесла Аманда вслух.

Она поспешила из тетушкиной комнаты в кухню, где София хлопотала над пирогом и плавными движениями деревянной ложки вымешивала кремово-желтое тесто. Когда Аманда вошла, сестра взглянула на нее.

– Что, уже прибрала? – спросила она.

– Да, – ответила Аманда.

Тут она засомневалась. Ее внезапно охватил ужас. Совершенно невозможно, чтобы София и на миг оставила пузырящееся тесто и отлучилась в комнату тетушки Харриет за фиолетовым платьем.

– Что ж, – продолжала София, – если ты все выполнила, не сиди без дела, займись стручками фасоли. А то потом некогда будет сварить ее к ужину.

Аманда шагнула было к миске фасолью на столе, но помедлила и устремила взгляд на сестру.

– Ты заходила в тетушкину комнату, пока я там прибирала? – пролепетала она. И, еще не успев договорить, уже знала ответ.

– В тетушкину комнату? Разумеется, нет! Тесто ни на минуту нельзя оставить без присмотра, иначе оно не подымется. И тебе это превосходно известно. А в чем дело?

– Ни в чем, – ответила Аманда.

Она вдруг поняла, что не найдет в себе сил поведать сестре о случившемся, ибо рассудок ее пасовал перед непомерной нелепостью всей этой истории. Аманда знала, что ответит София, если сознаться ей. Так и слышала сестрин голос: «Аманда Джилл, ты что, совсем спятила?»

Вот Аманда и решила ни за что и ничего не сообщать сестре. Опустилась на стул и дрожащими пальцами начала лущить фасоль. София вперила в нее пытливый взгляд.

– Аманда Джилл, да какая муха тебя укусила? – спросила она.

– Ничего, – ответила Аманда и еще ниже склонила голову над стручками.

– Нет, что-то случилось! Ты побелела как простыня, и руки у тебя так трясутся, что ты с трудом справляешься с работой. Я думала, у тебя побольше здравомыслия, Аманда Джилл.

– Право, не знаю, о чем ты, София.

– Ты превосходно знаешь, о чем; и нечего тут притворяться. Отчего ты спросила, заходила ли я в тетушкину комнату, и отчего сейчас ведешь себя так странно?

Аманда помедлила. Ведь ее приучили говорить правду. А потом она солгала.

– Я хотела спросить, видела ли ты то пятно на обоях возле комода – потеки после давешнего дождя, – произнесла она.

– Но отчего ты так побледнела?

– Сама не знаю. Должно быть, мне дурно от жары.

– Вот уж не подумала бы, что в юго-западной комнате будет жарко, она ведь так долго простояла запертая, – возразила София.