Флора, кроткая барышня с гладкими льняными волосами и серьезным взглядом больших голубых глаз, была юной и очень хрупкой. На ее прелестных губах редко появлялась улыбка. Девушке шел шестнадцатый год.

Флора вернулась из бакалейной лавки с кульками сахара и чая. Она с серьезным видом вошла в кухню и выложила покупки на стол, за которым ее тетушка Аманда готовила фасоль. Флора была в старомодной черной шляпке-тюрбане, доставшейся ей от покойной тетушки. Шляпка сидела на ее голове как корона, открывая лоб. Столь же старомодным было и платье из набивной ткани, фиолетовой с белым, – слишком длинное и большое, а в бюсте смотрелось так, будто на Флоре прямого покроя жилет.

– Сними-ка ты лучше шляпку, – велела София и тут же обратилась к сестре: – Ты наполнила водой кувшин в той комнате, которую отвели учительнице? – строго спросила она, уверенная в том, что Аманда позабыла это сделать.

Аманда виновато вздрогнула и покраснела.

– Ох, мне положительно кажется, что я позабыла, – ответила она.

– Так я и думала! – с сарказмом откликнулась София.

– Флора, ступай в бывшую комнату тетушки Харриет, возьми с умывальника кувшин и налей воды. Да смотри осторожно, не разбей его и не расплескай воду!

– В ТУ комнату? – переспросила Флора. Голосок ее прозвучал тихо, но она слегка переменилась в лице.

– Да, в ту самую комнату, – резко повторила тетя София. – Ступай сейчас же.

Флора вышла, и ее легкие шаги послышались на лестнице. Вскоре девушка возвратилась с сине-белым кувшином и осторожно наполнила его водой в кухонной раковине.

– Смотри мне, не пролей, – напомнила София, когда Флора аккуратно понесла кувшин прочь.

Аманда смущенно посмотрела на Флору – ей любопытно было, видела ли та фиолетовое платье.

Тут Аманда вздрогнула, потому что к парадному входу подъехал деревенский дилижанс. Дом стоял на перекрестке.

– Вот что, Аманда, ты выглядишь получше меня; ступай встречать гостью, – распорядилась София. – А я поставлю пирог и приду. Проводи учительницу прямо в ее комнату.

Аманда поспешно сняла фартук и послушно отправилась встречать гостью. Тем временем София принялась разливать тесто по формам. Она как раз только-только закончила с этим, когда в кухню вошла Флора все с тем же кувшином.

– Зачем ты принесла кувшин обратно? – осведомилась София.

– Учительница просит воды, вот тетушка Аманда и прислала меня, – объяснила Флора. Ее хорошенькое бледное личико было озадаченным.

– Ради всего святого, она что, так быстро выпила всю воду из кувшина? Он же большой!

– Но он был пуст, – ответила Флора и в недоумении наморщила высокий детский лобик, глядя на тетю.

– Как это так – пуст?

– Пуст, мэм.

– Разве я не видела, как ты наполнила его собственноручно не далее как десять минут назад, хотела бы я знать?

– Наполнила, мэм.

– И что ты сделала с водой?

– Ничего.

– Ты отнесла кувшин с водой в ту комнату и поставила на умывальник?

– Да, мэм.

– И не расплескала?

– Нет, мэм.

– Вот что, Флора Скотт, изволь говорить мне правду! Ты налила полный кувшин воды и отнесла наверх, а потом он оказался пуст и учительнице нечем было умыться с дороги?

– В точности так, мэм.

– Дай-ка я взгляну на этот кувшин. – И София хорошенько изучила его. Кувшин был не просто пустым, а совершенно сухим и даже слегка запыленным изнутри. София с суровым видом повернулась к девушке. – Теперь я убедилась, что ты вовсе не наливала воды в кувшин. Ты нарочно лила воду мимо, потому что не желала нести тяжелый кувшин наверх. Мне за тебя стыдно. Лень – большое прегрешение, а уж что говорить о лжи…

Личико Флоры жалостно исказилось от замешательства, голубые глаза наполнились слезами.