Оказавшись на берегу, Гейб встал на колени, посмотрел вверх — в непроглядную мглу — и закричал. От боли, от отчаяния, от того, что его никто не услышит. Оболочка психики не удержала крик, ограниченный слоем стеклопласта и термоизоляции.

Ответом мироздания стал лишь снег — мелкие хлопья неспешно спускались на визор шлема, покрывали, тут же тая, камни вокруг.

Ничего не имело смысла. Даже жизнь.

2. Глава 2. Единый

Гейб почти два часа шёл буквально на ощупь, поскальзываясь на камнях и рискуя разодрать скафандр. Сдался, когда понял, что ничего у него не получится. Просто сел на уступе и стал наблюдать за безмятежной гладью озера, кромка которого уходила в клубящуюся туманом мглу.

Снег к тому моменту уже прекратился, а морось на Титане была вечной, Гейб не обращал на неё внимания. Тишина. Только потрескивающее шипение динамика, передававшего дыхание Гейба и с каждым вдохом отсчитывавшего остаток его жизни. Даже сниженный на треть поток не спасёт.

Буря успокоилась мгновенно — крик не был услышан, и недавние события, безумные в своём зверстве, словно не коснулись Гейба, наблюдал со стороны: на самом деле на дне озера остались семь человек, а не шесть. Гейб тоже погиб.

Опустив веки, Гейб закрыл визор шлема перчатками: хотелось сжаться, спрятаться и перестать существовать. И напоследок увидеть Солнце. Но здесь оставалась лишь мгла. И смерть.

Время ускорило ход, или Гейбу так казалось: не сделает всё, что хотел, так поразмыслит. Несбыточные планы уже не пугали объёмом, нутро окутывал саван апатии — уже ничего не изменить, но грезить будущим по-прежнему хотелось. Человеческая натура.

От всего, что не удалось, к горлу подступала паника, и Гейб ради собственной безопасности пришёл к выводу, что думать не о чем: судьба увенчала его жизнь бесславным финалом. Поднял голову и вернулся взглядом к Титану — холодному, как прежде, скользкому, зловещему, — но заметил кое-что ещё.

Призрачный свет, окружённый гало, не напоминал галлюцинацию, и Гейб подумал бы, что с комбината возвращается вертушка, вот только привычного гула винтов не услышал, а прожектор — если это был он — светил один.

Мгла не сразу раскрыла свои объятия, выпуская из них корабль неизвестной модели, внезапно оказавшийся слишком близко: Гейб замер, решая, привлекать внимание или нет, но ничего не успел — сверхмощный луч высветил его фигуру на фоне скал. Глаза ослепило; неловко встав, Гейб инстинктивно заслонился от яркости предплечьем; конечности занемели, а голова кружилась от гипоксии. Или от нехватки лекарств, с последнего приёма таблеток прошло довольно много времени, не представилось возможности перед сменой.

Сопла корабля выдавали голубоватое свечение, Гейб по мере возможности разглядывал диковинный транспорт, навскидку предназначенный для межпланетных полётов — катер завис над ним, а в днище открылся люк. Машинально поймав трос, Гейб закрепил карабин на костюме и тут же почувствовал ровную механическую силу: лебёдка тянула его вверх, отдаляя от скалистого берега и всепоглощающего кошмара озера.

Мозг отключился: Гейб даже предположить не мог, откуда взялись его спасители — спасители ли? — и не знал, что ждёт его на корабле, но не сопротивлялся.

— Живой? — рывком за лямки Гейба втянули внутрь трюма.

Визор шлема покрыл толстый слой конденсата. Гейб упал ничком и не нашёл в себе ресурсов перевернуться: накатившая усталость забрала последнюю энергию.

— Слава Единому, хоть один спасся…

В камеру с шипением закачивался воздух, а чьи-то руки умело отцепляли крепления шлема, одновременно приподнимая Гейба.