— Стоп, а ты?..

— Гебриэл Дэвис, бригадир, — способность соображать никуда не исчезла, и Гейб ответил на немой вопрос: — Борк и остальные погибли.

— Суки! — воскликнул мужик чуть старше Гейба, но аналогичной комплекции, необычайно активный и живой: скорость, с которой он снимал скафандр с лёгким отливом, впечатляла.

— Не то слово, — скорее выстонал, чем сказал Гейб и сполз на пол, так и не найдя опоры у стены, к которой его привалил незнакомец.

— Как?.. — судя по всему, внятно формулировать свои мысли мужик не умел.

— У них были пустые кислородные баллоны, — пояснил Гейб, посмотрел на серый потолок и сделал глубокий вдох, чтобы наконец прийти в себя: вопросов к спасителю возникло множество, а в голове вертелось сказанное жандармами слово «база».

— Молли, это же?.. — на него уставилась пара тёмных, обрамлённых яркими ресницами глаз.

— Не наш, Рик, — разочарованно отозвался мужик.

Тому, кого назвали Рик, Гейб дал бы лет шестнадцать — давно не видел подростков, с момента, как выпустился из училища, но тогда и сам был близок к этому возрасту.

— Вам нормально? — спросил Рик, присев рядом с лежащим на полу Гейбом.

— Да, вполне. Лучше, чем полчаса назад, — с невесть откуда взявшейся иронией ответил Гейб и повторил для новоприбывшего: — Меня зовут Гебриэл Дэвис, я бригадир с комбината Онтарио. А вы кто такие?

— Всё ему расскажи… — отозвался Молли.

— Домой или?.. — спросил Рик товарища, так и не поднявшись с корточек.

— Рули, а то Кэс тебя оттаскает, — с усмешкой сказал Молли.

— Уже умер от страха, — хмыкнул Рик, но резко сорвался с места в ответ на выкрикнутое не то баритоном, не то контральто «Рикардо!» откуда-то из глубин катера.

— Ну, раздевайся, чего разлёгся? — скомандовал Молли, посмотрев на Гейба.

Несмотря на полное бессилие, пришлось подчиниться: Гейб сел и плохо гнущимися пальцами принялся раскрывать застёжки — за год на Онтарио научился делать это совершенно бездумно, на автомате.

Глупо было ожидать, что он получит все ответы сразу, но уже начал догадываться: жандармов интересовало местонахождение базы. Какой базы? Ещё во время службы на Лигее Гейб знал о существовании сопротивления: повстанцы устроили диверсию на одном из объектов комбината, но по горячим следам задержать виновных не удалось.

Тогда Гейб находился на стороне стражей правопорядка — к тому же погибли рабочие, — но в глубине души не оставлял попыток оправдать подобные поступки: сам был не в состоянии протестовать открыто, хотя отношение к персоналу и условия труда оставляли желать лучшего. Как и общая политика владельцев комбинатов, с каждым годом всё туже затягивающая ремни на шеях людей, которым некуда деваться с Титана.

Конечно, наличие повстанцев на юге казалось логичным, просто Гейб теперь не вникал: не его ума дело. Да и бригадиры избегали при нём откровенных бесед, памятуя о статусе бывшего жандарма, чего говорить о рабочих.

По факту Гейб не представлял опасности и ничего не собирался передавать выше — именно из-за несогласия и уволился, хотя сейчас, наверное, имел бы возможность обратиться за медицинской помощью: высока была вероятность, что одобрили бы лечение в госпитале на Марсе. Но Гейб уходил из жандармерии, не думая о будущем. И всё равно ни о чём не жалел.

Избавившись от скафандра, Гейб осмотрелся: интерьер катера показался ему армейским, а сквозь толстые слои ментального шлака проступила почерпнутая ещё в училище информация — скорее всего, это штурмовой бот.

Как он оказался в руках гражданских — сомнений тут не было, — Гейбу только предстояло узнать, но здоровяк Молли, несмотря на суровую наружность, военного поведением не напоминал. О Рике и говорить не стоило — юнец был худосочным, но не истощённым, а вполне здоровым и довольным жизнью. Даже жизнерадостным — в первую очередь бросилось в глаза, Гейб просто забыл, что так в принципе бывает.