Глянув быстро на труп, убеждаюсь, что это действительно труп. Не шевелится.
– Не сцыте, пацаны, – успокаиваю ребят. – Она мертва.
– Да, мы не про тварь! – слышу взволнованный голос, когда тянусь нарвать мха, чтобы забить им последнюю рану.
– Это не медведь! Это Щелкун!
Чего?
Стремительное движение звериного тела. Я понять ничего не успеваю, и медведь нависает надо мной. Его лапа лежит на моей груди и прижимает к земле.
Щелк!
Здоровая пасть! Вертикальная! От нижнего края подбородка до макушки, щелкает перед моим носом. Зубы не меньше, чем зубцы дискового полотна на пилораме деда Семена. Даже больше.
Вот теперь реально сыкотно мне.
На меня дохнуло смрадом из пасти.
И тут до меня доходит – это нифига не медведь!
– А бежать уже поздно, да? – кто-то очень тихо произносит из ребят.
– Замри и не двигайся, – советует ему кто-то напряженным голосом.
Ощущаю себя героем какого-нибудь фильма ужасов.
– Я это… Типа тебе ранку собрался законопатить, – осторожно произношу я, протягивая рукой нарванный мох.
Фырк-Фырк.
Сопят две длинные узкие щели вдоль пасти. Ноздри?
Лжемишка обнюхивает мое лицо. Затем, руку со мхом, потом снова возвращается к лицу. Опускается ниже.
Жуть!
Всего обнюхивает, пока не натыкается на мою голень. Ту, самую, которую прокусил и облизал непонятный зверек в яме.
Зверюга издает удивленный всхлип. И снова обнюхивает ногу.
Да! Покусали меня! И облизали! Ты еще укуси меня! Твоей пастью, скорее, откусывать. Внутри меня аж все вскипает от обиды. Делай другим потом добро.
– Хорош там нюхать! – предъявляю монстру. – Я тебе помочь хотел, а ты навалился на меня!
И сталкиваю с груди звериную лапу. Как ни странно, но Щелкун позволяет мне это сделать. А затем, подставляет бок. Там как раз находится последняя рана, что еще кровоточит.
– Ладно, – соглашаюсь я. – Уговорил. Сейчас залатаю. Но, если станешь плохо себя вести, больше помогать не буду.
А дальше набиваю в порез мох.
Все. Готово.
Лжемишка поворачивается ко мне своей страшной мордой. Снова обнюхивает.
– Эй, давай не дыши мне в лицо, – отпихиваю его морду.
Затем, косматый склоняется над трупом твари, что-то там возится. Потом, поворачивает ко мне измазанную в какой-то дряни свою ужасную морду. Еле сдерживаюсь, чтобы не дернуться от страха. Но держу себя достойно.
Зверюга выплевывает мне под ноги какой-то камушек. Щелкает на прощание и резво уносится через кусты глубже в лес.
– Фуу! – кто-то выдыхает. – Чуть не забыл как дышать.
– Рассказать, никто не поверит, – ошарашено произносит Тюрок. – Ты живой, Иван, или мне мерещится? – охлопывает себя. – И мы живы.
– Просто не нужно бояться делать добро, – пафосно произношу я.
Хотя, у самого сердце колотится будь здоров.
– Не, ну ты точно отбитый на всю голову, – роняет Рурк. – Когда же я успел тебе треснуть так? Не напомнишь?
– Завтра на тренировке наглядно покажу, как ты это сделал, – усмехаюсь я. – Только Удора предупреди, что сам разрешил тебя треснуть.
Наклоняюсь за камушком.
– Губу закатай, – хмыкает орк.
Оттираю предмет от вязкой склизкой дряни о траву.
Что это?
В моих руках оказывается полупрозрачный зеленоватый с разными вкраплениями и трещинками камушек, что слегка подсвечивается изнутри.
– Да, ладно! – удивленно и восторженно восклицает Тюрок. – Кристалл эссенции слабого усиления!
Толпа ребят сразу бросается в мою сторону, протягивая руки.
– Ух ты!
– Дай поглядеть!
– Мне покань!
– Ты не просто отшибленный, ты еще и везунчик, – констатирует Рурк.
Глава 9
Оказывается, кристаллы эссенций попадаются в тварях, что обитают за границей, в зоне влияния изнанки, что изменяет все и всех вокруг. Стоят очень дорого. Их добычей и продажей как раз и спонсируется содержание гарнизона и обучение будущих стражей. То есть нас. Так же ценятся всякие органы тварей и ингредиенты, из них вырезающиеся.