Что-то я такое про древних славян слышал. А, может, это и фольклор просто. Но мне самому в жизни приходилось встречать медведя только один раз. В лесу. Но после громкого окрика кореша «О, гля, медведь!», и последующего пронзительного свиста, мишка с места рванул в кусты и был таков.

– Что будем делать? – спрашивает Тюрок.

– Мишку выручать надо, – отвечаю я.

На меня с удивлением вытаращиваются все остальные. Типа: ты дурак совсем?

Приходится объяснять:

– Мишка, считай, защитил нас от этой твари. То она бы на нас могла напасть, пока мы бежали, или ждали Удора.

На меня продолжают смотреть, как на дурака. Может, и правда, ну его? Вернется Удор, расскажем ему. И пусть сам решает. Чего рисковать-то?

Медведь в очередной раз издает жалобный скулеж.

Блин! Действует на мозги, как плач девчонки. Ну, нельзя пройти мимо.

Делаю шаг к зверю.

Рурк выставляет руку.

– Ты уверен? – серьезно спрашивает он.

– Да, – киваю ему, и продолжаю начатое.

– Похоже я не заметил, как успел треснуть палкой тебе по башке. Да, так сильно, что хорошенько отбил твои мозги, – доносится мне в спину. – Жаль, не помню этого.

А вот и мишка. Вблизи еще крупнее.

Он, видно почуяв чье-то близкое присутствие, чуть дергается. И сразу замирает, боясь повредить себе еще сильнее.

– Тише, тише, – как можно ласковей говорю ему. – Я друг. Я помогу.

Вряд ли медведь меня понимает. Его тело подрагивает. То ли от страха, то ли еще от чего.

– Не бойся, – продолжаю успокаивать. – Сейчас тебя освободим.

Острые края лап засели в таких местах, где косолапому самому точно не достать. А попытается – навредит себе.

Осторожно хватаю лапу насекомого и плавно вытягиваю из раны.

Зверь начинает глухо и утробно рычать. Неприятно так…

– Тише, тише. Я помогаю.

Рык затихает. Но не до конца. В груди медведя словно тихий вибрирующий мотор работает. То чуть повысит обороты, то снижает.

Наконец, я сделал это. «Занозой» оказалось длинное саблевидное образование. Такое человека спокойно проткнет.

Эта штука вытащена, но появилась новая проблема. Теперь из освобожденной от инородного тела раны, ручейком сливается кровь.

Быстро осматриваюсь. На мне кожа. Хрен ее так запросто оторвешь и приложишь к ране. Взгляд натыкается на растущий вокруг мох. Вообще, ни чем не отличающийся от земного. Где-то я читал или слышал, раньше мох в раны закладывали. Действовал он как кровоостанавливающее средство и как антисептик.

Потому, быстро нарываю этого растения и закладываю в кровоточащий порез.

Так, еще влезет…

Все. Плотный комок мха пропитывается кровью, но рана уже не так кровоточит. Можно приступать к следующей «занозе».

Сзади раздается шушуканье. А, затем, чей-то ответ, так же шепотом:

– А ты чего хотел? Я слышал Иван из крогов. Они там в такой глуши обитают. Вот и братаются с такими зверюгами, живут бок о бок.

– А может они и… Уй! Больно…

Разговоры прекращаются.

Под периодический рык мишки, мне удается освободить еще три раны и заложить их мхом. Все это время я успокаиваю зверя ласковыми словами и поглаживаниями по шкуре. Ребята молча и внимательно за всем наблюдают.

Остается последняя «заноза».

Аккуратно начинаю вытягивать ее из раны. Медведь потихоньку начинает переставлять лапы с места на место. Видно, почувствовал, что почти на свободе.

– Еще чуть-чуть, мишка, и все, – сообщаю ему радостную весть.

К его рычанию добавляется странное:

Щелк!

Это чего он? От радости челюстью щелкает?

Щелк-щелк!

– Это Щелкун! – в ужасе комментируют сзади.

Прикольно. Щелкун. Есть медведь шатун. А это медведь щелкун. Хех! Только чего так бояться? Или я неправильно понял звук? И он идет от дохлой твари? Она выжила и щелкает? Она называется щелкун?