Сергей взглянул на меня с сомнением.

– Это вряд ли. Понимаешь, завоевать авторитет с наскока не получится. И твой возраст тут не статусный фактор.

– И что же делать?

– Я бы посоветовал тебе стать своим.

– В смысле?

– Своим в доску – для каждого из них.

– Но я же не психолог.

– Знаю. Тебе следует активировать у себя навыки эмпатии, а для этого все средства хороши. В том числе – спецсредства Академии.

– Ясно. То есть лидером…

– Даже не пытайся. Скорее – координатором, этаким серым кардиналом.

– Убедительно. Но почему я? Ведь умения мои – так, по мелочи. Бывают спецы и покруче.

– Конечно, – вмешался Ратников. – Только вот допуска к Проекту у них нет.

– Мои конкретные задачи?

Ответил Сергей:

– Перепроверить людей на пригодность – раз. Выявить и развить дар каждого – два. Сцементировать в монолит – три. И последнее – определить кандидата на отсев.

– На отсев?

– Ну да, – сказал Ратников. – Группы укомплектованы с запасом, кто-то один должен быть отчислен. Принцип слабого звена. Приказ Верховного.

– Понял.

Кабы знал я, кого мы потеряем…

– Что-то ещё? – спросил Ратников.

– Да. Выявлять и развивать ресурсы, это понятно. Но группы-то уже собраны, так?

– Верно. А что тут неясно? – не понял Сергей.

– Зачем же повторять работу?

– А, вот в чём закавыка, – Сергей улыбнулся. – Мы говорим о разных вещах. Пока проводили только пробный отбор, массовый скрининг под видом ежегодных медосмотров.

– Какая-то хитрая методика?

– Целый комплекс. Компьютерный психосоматический анализ, метод ментальных каверз, имплицитно-ассоциативный тест, функциональная диффузно-оптическая томография. Я доступно излагаю?

– Более-менее. И я должен…

– А за тобой окончательная проверка, о чём и толковал шеф, – сказал Сергей.

– Понимаю. Американская инициатива.

– Вот-вот. Присматривайся, поправляй и помогай. Главное, сцепить их вместе. Умение жить в коллективе в нашем случае архиважно.

– И не забудь, – напомнил Ратников. – Спасти, не разгласив. Твои люди не должны ни о чём подозревать. Никаких вспышек и теней. А что до нашей Академии – её вообще не существует. То же самое касается и членов твоей семьи. Как ты собираешься объяснять жене свои отлучки, поездки в Москву?

– Всё отлажено. Якобы пишу новую книгу, требуется плотная работа с издательством.

– Годится, – одобрил Ратников. – что-то ещё?

– Да. Не совсем ясно по моим подопечным. Чего ради они захотят что-то делать? Им что, конфетки будем выдавать?

– Наконец-то, – Сергей улыбнулся. – А мы уж решили, что не спросишь.

– Легенда, – вставил Ратников. – Наших кандидатов подвергали всякого рода обследованиям.

– Вот мы и сообщим, – подхватил Сергей, – будто у них обнаружили болезнь, смертельно опасную. Что-нибудь нервическое, типа Альцгеймера или Паркинсона. Но неизбитое… м-м-м, скажем, болезнь Алькинсона. И от этой беды имеется средство.

– Подождите, какое средство? Таблетки, что ли?

– Таблетки будут, но это так, плацебо, – пояснил Сергей. – А как панацею мы заявим особую методику. Логотерапия называется. По должности прикрытия главным специалистом в этом деле буду я.

– А, знаю, это лечение смыслом, – сказал я, вставая. – Один австрийский психолог придумал, сидел у фашистов в концлагере. Виктор… не подсказывайте… Виктор Франкл. Как же это… «Если знаешь „зачем?”, можно вынести любое „как?”».

– Верно, – сказал Сергей. – Ты чего вскочил? Мы ещё не закончили.

– Устал сидеть.

– А, ладно… Да, можно вынести любое "как?". На самом деле это слова Фридриха Ницше. Так вот, мы нашим кандидатам объясним, что болезнь их смертельная, да. Но характер психосоматический, многое зависит от нервов. И шансы на излечение остаются.