9. Глава 8. Тени

«Ох, уж этот студент Элфрин», – мысленно проворчала я, сидя за столом. Приняв волевое решение немного испортить свою внешность, подняла с пола пустой пергамент и подожгла его. Затем отправила и дальше гореть в тарелку. Для моих планов нужно было немного золы. «Посмотрим, как все запоют, когда закончу себя разукрашивать», – позлорадствовала я, глядя на огонь.

Как вдруг за моей спиной раздались полные негодования слова.

– И где же он? – возмутился какой‑то мужчина прямо за дверью. В следующий миг щеколда в замке провернулась, и в комнату практически влетел самый настоящий ураган.

Подскочив к столу, он схватил меня за руку и чуть ли не стащил со стула, а затем впился грозным взглядом в горящий пергамент. И… Ой, мамочки!

– Ты! – только прошипел мужчина с темно‑русыми волосами и карими глазами, пылающими праведным негодованием. Все, что успела заметить в какие‑то мгновения. Накрыв ладонью огонек, он быстро его потушил и схватил порченую бумагу в руки, из‑за чего маленькие кусочки золы разлетелась по всему столу.

– Ай, что же вы наделали? – не удержалась я от упрека. Теперь еще и скатерть придется стирать.

– Нет, это ты что наделал? – Мой визави с внушительными чертами лица и телосложением сощурил глаза, блеснувшие магией, и буквально озверел. – Да это же моя тайная переписка!

– Что?! – изумилась я. Затем перевела взгляд на архимага Кирхарда, настороженно взирающего на нас обоих. – Я‑я… мне нужна была зола, я хотел‑л, – чуть не оговорилась и потому замолчала.

– И что же ты хотел?

Поняв, что врать бессмысленно, сказала чистую правду:

– Я хотел нарисовать темные круги вокруг глаз! Вот что! Чтобы меня перестали называть Милашкой!

Упрямо уставилась на собеседника и, пользуясь случаем, наконец разглядела его лицо. Массивные надбровные дуги, высокие, почти квадратные скулы, прямой нос чуть приподнят на конце, и, безусловно, если не острый, то близкий к тому, подбородок с небольшой ямочкой, придавали его внешности привлекательности, не спорю. Но еще больше шарма и таинственности вносил в образ эдакого устрашающего великана тоненький шрам на левой брови, веке и краю щеки. Аккуратный, почти филигранный.

Визави так же, как и я, воспользовался ситуацией, осмотрел и меня, причем довольно придирчиво. Благо от неласкового обращения на мое лицо упало несколько прядей темного‑голубых, васильковых до невозможности волос.

Затем он опомнился, поморгал, возвращая возмущение во взгляд.

– Для этого обязательно жечь мои вещи? – продолжил допытываться он. Левая бровь, та, что пересечена надвое тонким шрамом, взметнулась, наверное, к самому потолку. Видно было, что он мне не поверил. А его губы и вовсе вытянулись в тонкую линию, когда он их поджал и, кажется, прикусил нижнюю.

– Да! – специально для этого мазнула пальцем по тарелке с остатками золы и провела им по веку.

Вот только подошедший к нам мистер Осберн словно поиздевался:

– А, по‑моему, стало еще милее, тебе не кажется, Келрик?

Как‑как он сказал? Кел‑рик?

После этих слов я чуть не икнула от страха и невольно задрожала в руках этого мужчины. Вот теперь уж точно готова была запаниковать, а еще, возможно, хлопнуться в обморок. Но, увы, вряд ли в этот раз удастся так просто увильнуть.

– А так? – я попыталась нарисовать пальцем еще и под глазом. Но брюнет остановил мою руку и буркнул: – Не надо, иди лучше умойся.

Затем наконец‑то отпустил. Медлить не стала и собралась на выход. Но у двери в коридоре остановилась, услышав:

– Там действительно что‑то важное? – поинтересовался директор. Молодец, словно мысли мои прочитал. Ведь наверняка он про сожженный мной листок. Прислушалась.