На рассвете объявили срочный выезд, и я побежала за своими вещами, которые оставались в комнате, в которой я эти недели жила. Небольшой чемодан, рюкзак, в который запихнула ноутбук и предметы первой необходимости, и маленькая сумочка для документов и денег на пояс.

Моя комната была самой дальней в длинном коридоре второго этажа и я бежала по нему, волоча за собой чемодан. Дорога туда и обратно по времени заняла не более десяти минут, но когда я выскочила на улицу, то поняла, что осталась одна. Меня забыли. Бросили!

Я успела увидеть только бампер последней выезжающей машины, но неумолимо закрывающиеся автоматические ворота скрыли от меня и её.

– Эй! – бросив чемодан на ступенях низкого, длинного, от края до края здания, крыльца, я кинулась вслед удаляющейся по улице кавалькаде чёрных представительских автомобилей. – А я? Подождите! Вы меня забыли!

Я не успела. Ворота закрылись перед самым моим носом и мне оставалось только смотреть вслед летящему на большой скорости кортежу.

– Как же я? Вы меня забыли. – прошептала, ещё до конца не веря в происходящее.

Однажды я потерялась в огромном супермаркете. Мне было три года, но я до сих пор помнила страх, охвативший меня тогда. Вот только что рядом со мной была мама, а через секунду, стоило отвлечься на огромных живых рыб, плавающих в аквариуме, я оказалась совершенно одна. Мамы нигде не было. И сразу мир вокруг меня стал угрожающим и страшным. Рыбы безмолвно разевали огромные рты, желая проглотить меня, высоченные, до самого потолка, стеллажи нависали, грозясь обрушиться, а чужие люди шли мимо, не замечая меня, словно я прозрачная, невидимая.

Как и тогда, сейчас мне хотелось разреветься и громко звать маму. Я вцепилась в кованые прутья, сжала их до побелевших пальцев.

– Гады! Вот гады! – пыталась трясти крепкий забор. – Как вы могли?

– Эй! Ты что тут делаешь? Почему не уехала?

Я резко развернулась на удивлённый возглас. Невысокий, крепкий парень недовольно изучал меня взглядом.

– Меня забыли. – здесь я уже не смогла сдержать слёз и разревелась как тогда, в свои три года. От страха, обиды, непонимания происходящего.

– Не реви, Белоснежка. Мы ещё здесь, вывезем тебя. – успокаивающе улыбнулся крепыш, и я залипла на милых ямочках, появившихся на его небритых щеках. – Мы своих не бросаем, с нами поедешь.

– Рысь, выезжаем! – из, неожиданно выехавшего из-за угла здания и притормозившего у ворот минивэна, высунулся черноволосый парень, явно местный.

– Давай в машину. – подтолкнул меня крепыш. – Где твои вещи?

– Там... – всхлипнула я и мотнула головой в сторону опустевшего здания.

– Али, принимай пассажира! – командный голос не оставлял сомнения в том, что крепыш военный. – Бегом в машину, я вещи твои заберу.

Крепыш метнулся к крыльцу, на котором остался одиноко стоять мой чемодан, а я побежала к минивэну. Али, что-то бормотал на арабском, кажется, ругался на бесполезных и глупых женщин, но открыл мне автоматическую дверь в салон. Я запрыгнула и следом за мной влетел мой чемодан и крепыш.

– Трогай, трогай дружище! – похлопал по плечу водителя парень и плюхнулся на соседнее сиденье. Ворота перед нами отъехали в сторону и мы помчались по пустой, безлюдной улице. Местные, что не успели или не смогли уехать, попрятались по домам и не высовывали носа, тревожно прислушиваясь в стрельбе и взрывами, гремящим кажется уже на окраине города.

– Гони, Али! Должны успеть проскочить. –. крепыш не суетился, и не заметно чтобы он нервничал, но был собран и напряжён. Внимательно смотрел вперёд и по сторонам. Я вжалась в сиденье и сцепила пальцы рук. Страшно!