– На стажировку приехала.

Я закончила третий курс университета. Факультет иностранных языков. И моя будущая специальность никакого отношения к дипломатической работе не имела. Я училась на литературного переводчика. Но не воспользоваться шансом попрактиковаться в языке, я не могла.

– Английский? Французский? – женщина споро паковала очередную стопку книг и журналов.

– Оба.

– Тогда почему не в столице? Там дипмиссия, больше практики, больше иностранцев. Да и местные в столице говорят на обоих языках. Здесь в основном на арабском.

– А мне и нужен был арабский. Точнее, месопотамский диалект. В этой стране на нём говорят именно здесь, в этой части. Всего миллион восемьсот человек носителей диалекта.

– Почему именно он?

Не знаю было ли Вере Владимировне, секретарю нашего консула, действительно интересно, или она пыталась скрыть за разговором нервозность и тревогу, но до сегодняшнего дня она смотрела на меня как на папочкину дочку, капризную и избалованную деточку. Сейчас вопросы сыпались один за другим.

– Я арабский изучаю параллельно основным на факультете. В библиотеке наткнулась на интересную книгу на арабском об истории возникновения различных диалектов. И в ней большая глава о месопотамском диалекте. Очень интересная. Вот и решила изучить, так сказать, в естественной среде.

То, что я действительно воспользовалась семейными связями и напросилась именно в эту страну, и не в столицу, а в консульство в старинном приграничном городе, я промолчала. Вера Владимировна далеко не дура, она и так поняла, что я чья-то дочка.

Языки мне давались легко. Помимо английского и французского, я говорила и читала на итальянском, испанском, португальском, немецком. Я была настоящим полиглотом. С детства хватала всё на лету. Мне всегда казалось, что я все их знала когда-то, просто забыла. И при первой возможности вспоминала. Достаточно было услышать фразу, перевести её, и она навсегда отпечатывалась в памяти.

Родители рано заметили мои способности и сделали всё, чтобы развивать их. Репетиторы, носители, дома дни иностранных языков, когда мы все говорили то на английском, то на немецком. К семи годам я свободно болтала уже на двух, к окончанию школы на четырёх, а университет дал возможность изучить ещё парочку. Теперь вот арабский.

– Неудачное ты время выбрала, Ангелина. Видишь, что твориться.

– Но дипломатов же не тронут? Мы же в безопасности здесь?

– Пока да, но видишь? – женщина кивнула на железные коробы, опечатанные дипломатическими печатями.

Думать, о массе историй произошедших с дипмиссиями разных стран в военных конфликтах не хотелось. Но они были. И хотя я жила на территории, принадлежащей нашему государству, в данном случае это не гарантировало стопроцентный положительный исход.

Всю ночь здание консульства напоминало муравейник. Все вокруг суетились, что-то паковали, что-то просто сжигали, грузили ящики в машины с дипномерами. По территории ходили, неприметные на вид, но спортивные мужчины. Серьёзные, суровые. На мой вопрос кто это, мне коротко бросили – "Заслон".

Я знала, что это специальное подразделение силовиков для обеспечения безопасности дипломатических представительств за пределами страны. И от их присутствия становилось спокойнее. Нас не бросили. Защитят, если что. Только это ЧТО уже поджидало нас по дороге на безопасную территорию. Мы об этом ещё не знали.

Всю ночь за городом, со стороны границы с соседним государством, слышались звуки стрельбы и взрывы, над горизонтом стояло зарево и с каждым часом тревога заполняла меня всё больше. Лица людей вокруг делались всё серьёзнее, а движения быстрее и чётче. Паники не было, но с каждым часом становилось понятно, что время на исходе, нужно срочно покидать опасное место.